Дикая птица

– Я обо всём позабочусь, обещаю. В конце концов, это мой долг.

– Уж позаботься, – хмыкнул Радомир и залпом осушил кубок.

9. Серебро для волка, золото для Сокола

На следующее утро Рогнеда уже стояла у дома царской служанки Веры. Старенькая избушка с соломенной крышей выделялась на фоне более зажиточных соседей – упитанных срубов с резными украшениями на деревянных кровлях. Осенний ветер и недавний дождь разогнали людей по домам, только на соломенной крыше сидел жирный чёрно-белый кот и глядел в низкое свинцовое небо, будто чего-то ждал.

Рогнеда оставила лошадь у тощего плетня и перепрыгнула лужу, залившую дорожку к дому. Стучать не пришлось, Вера вышла из избы, когда Рогнеда ещё не успела добраться до крыльца.

В руках у неё была большая лохань с бельём. Рыжая коса подвязана белым платком, а рукава льняной рубахи закатаны до локтей.

– Госпожа Рогнеда! – воскликнула Вера и выронила лохань. Та проскакала по ступеням и перевернулась, вывалив бельё в грязь. Вера бросилась подбирать. Рогнеда наклонилась, чтобы помочь.

– Что ты, брось, госпожа! – испуганно запричитала она. – Запачкаешься!

– Прости, не хотела тебя напугать, – Рогнеда положила испачканную в грязи простыню обратно в лохань.

– Что ты! Я всё равно бельё на речку несла стирать! А ты… что ты…

– Поговорить с тобой хотела, – Рогнеда постаралась выглядеть дружелюбно и участливо заглянула в маленькие серые глаза Веры. – Можно?

– Да, конечно, госпожа! Хочешь пройти в дом? – Вера отвела взгляд, щёки пошли пунцовыми пятнами. Она подхватила лохань и распрямилась, то и дело поправляя платок. – У меня там травы заварены! Варенье из груш…

– Думаю, лучше пообщаться в доме. Но питьём не утруждайся. Как мама?

Вера вздрогнула и оглянулась на избу. Неловко улыбнулась и снова чуть не уронила лохань.

– Мне одна из служанок сказала, что мама болеет, и поэтому ты в царском тереме не появляешься, – Рогнеда попыталась уточнить вопрос в надежде, что это поможет Вере немного успокоиться.

Вера открыла скрипучую дверь, пропуская Рогнеду внутрь, и смущённо закивала.

– Хладная хворь одолела, но ей уже лучше. Она на печи спит. Надеюсь, не смутит.

– Нет-нет, всё в порядке, – Рогнеда зашла в маленькую душную комнату.

На белой печи громоздилась куча одеял, которая едва заметно шевелилась. Вера поставила лохань у двери и поспешила убрать с лавки пряжу.

– Садись, госпожа! На маму не обращай внимания. Она крепко спит. Я только воду недавно кипятила, если хочешь, травы хорошие, сама собирала…

Рогнеда села на лавку у стола под маленьким грязным окошком. Пятно солнечного света падало на ступку с коричневой крошкой. Рядом лежал маленький коричневый брусочек.

– Маковая грёза? – Рогнеда наклонилась к ступке, ощущая смолистый горьковатый запах. – С матерью всё так плохо?

Вера поджала губы и зазвенела горшками у печи. Уши стали пунцовыми.

– Лекари говорят, что всё, что они могут – унять её боль, – она говорила быстро, отрывисто, почти неразборчиво. – Но я верю, что боги не оставят нас! Я усердно молюсь каждый день. Боги не оставят нас. Не оставят.

– А где твой отец?

Вера поставила на стол серую глиняную чашку, полную кипятка. На поверхности плавали белые ромашки.

– Я его не знала никогда, госпожа. Мама меня одна растила, – Вера сложила руки на круглом животе. И только тогда Рогнеда заметила, что живот её слишком выпуклый, тугой и высокий. Вера была на сносях.

– Полагаю, братьев и сестёр у тебя тоже нет?

– Нету, госпожа. Только я.

– Тогда скажи мне на милость, Вера, – Рогнеда подняла на неё тяжёлый взгляд. С каждым сказанным словом голос становился всё более и более резким и громким, – какого лешего ты рассказываешь царю сказки?

Вера вздрогнула и отпрянула от стола, схватившись за огромный живот, будто Рогнеда угрожала тому, что внутри.

– Не понимаю, о чём ты, госпожа, – пропищала она.

– А я думаю, прекрасно понимаешь, – Рогнеда медленно поднялась с лавки. – Тебе заплатили за ту мерзкую историю? Может быть, обменяли её на маковую грёзу? – Она брезгливо перевернула ступку, и порошок разлетелся по столу. – Кто это был?

– Клянусь! – Вера упала на колени. – Я ничего не говорила царю! Я даже не встречалась с ним!

– И пороть тебя не пороли, хочешь сказать? – Рогнеда усмехнулась и скрестила руки на груди.

Вера вздрогнула всем телом, рука дёрнулась к бедру, но замерла, в маленьких глазках заблестели слёзы.

– Не пороли, госпожа, – прошептала она, всхлипывая. – Но если я прогневала чем царя-батюшку…

– Зачем врёшь! – Рогнеда ударила ладонью по столу, а Вера ударила лбом о замусоленный пол.

– Клянусь, госпожа! Клянусь!

– Юбку задирай.

– Что?

– Юбку задирай!

– Госпожа…

Рогнеда дёрнула бровью и наградила Веру гневным взглядом.

– Долго мне ждать?

Рыдая, Вера повернулась задом и дрожащими руками приподняла юбку.

– Выше.

Вера всхлипнула.

– Выше!

На ягодицах темнели сизые полосы.

– Не пороли, говоришь? – Рогнеда сдёрнула юбку вниз, прикрывая срам.

– Не пороли, госпожа! Клянусь, не пороли! Я спать легла, а наутро как проснулась, следы появились!