Дикая птица

Рогнеда замолчала, скрестила руки на груди и засопела, как обиженный ребёнок. Её очень хотелось врезать Дарену, от былой нежности не осталось и следа. И это у него она рыдала в объятиях?!

Выждав пару мгновений и убедившись, что встревать Рогнеда больше не собирается, Дарен продолжил:

– Мы поговорим с ней, поймаем Финиста, найдём доказательства. И если это всё правда, мы передадим Есению Гвардии и будем судить по закону.

Рогнеда молчала, зло глядя на Дарена.

– Обещай, что не тронешь её, – сказал он.

Рогнеда отвернулась.

– Обещай.

Рогнеда закатила глаза.

– Рогнеда…

– Ладно! – гаркнула она и всплеснула руками. – Обещаю! Доволен?

Дарен быстрым движением притянул Рогнеду к себе и заключил в объятия. Она вяло забрыкалась, но тут же сдалась и обмякла, уткнувшись носом ему в шею.

– Ненавижу тебя, – проворчала она.

– Врёшь, – просто сказал он.

«Вру», – мысленно согласилась Рогнеда, но вслух ничего не сказала.

Ближе к ночи разыгралась страшная буря. Холодный, колкий дождь царапал щёки и забирался за шиворот. Одежда быстро промокла, и они тут же продрогли. Рогнеда укрывала плащом Рагну, которая нахохлилась на рожке седла. Разглядеть что-то сквозь завесу ливня было практически невозможно, казалось, что двигались они наугад.

– Долго нам ещё ехать? – крикнула Рогнеда в спину Дарену, надеясь перекричать шум воды.

– Почти добрались! – крикнул в ответ Дарен. – Деревня вон за той рощей, а её терем будет первым!

– И ничего, что мы просто вломимся в дом Аньяны?

– У меня есть её разрешение, не переживай. И они приезжают в этот терем только летом, да и то не каждый год. Так что там сейчас даже слуг нет. Только смотритель в соседнем доме, он нас пустит.

Терем действительно показался из-за рощи первым. Скромный по меркам Даргорода: два этажа с резными наличниками на восьми окнах и башенка с коньком, которого в темноте разглядеть было невозможно.

Смотритель выбежал из дому, завидев двух подозрительных всадников у ворот. Тут же узнал Дарена, раскланялся и увёл лошадей в конюшню. Дарен и Рогнеда вошли в тёмный терем.

– Там слева были свечи, сможешь зажечь? – сказал Дарен.

Рогнеда зашарила в темноте руками, но нащупала только стену. Сделала пару шагов. Ага! Пальцы коснулись гладкого металла, пробежались по его кромке – напольный подсвечник! – забрались выше и обхватили бугристый от потёков воск.

Рогнеда закрыла глаза и зашептала заклинание.

– Солнца ясный луч, проведи меня, освети мне путь, – подари огня.

Свеча в её руке вспыхнула и затрещала, рисуя на стенах длинные трепещущие тени. Рогнеда повернулась и поймала восхищённый взгляд Дарена.

– Что? Как будто чар никогда не видел, – проворчала она, заливаясь краской.

Дарен пожал плечами и шагнул вглубь терема.

– Ты же знаешь нелюбовь отца к магии. Чары я видел только, когда мне удавалось сбегать из Царских Палат, да и то лишь мельком – больше показные фокусы на рынке. А уж когда при мне чаровала Аньяна, я глаз оторвать не мог.

Ревность спицей уколола под рёбра, но Рогнеда от неё отмахнулась.

– Радомир не выпускал тебя? Раз приходилось сбегать?

– Наследнику престола запрещено покидать Царские Палаты до восемнадцатого лета. Даже покои покидать нельзя. Но на это отец не пошёл – слишком хотел научить меня военному делу, поэтому разрешал выходить во двор для упражнений с мечом. Сбегать я начал, кажется, лет в тринадцать.

– И зачем это держать царевича взаперти? От дурного глаза? – спросила Рогнеда. Болтовня отвлекала её от промозглого холода, и пока она говорила, зубами удавалось не стучать.

Они зашли в небольшую комнату с большой белой печью. На уступе печи стопкой лежали подушки, внизу – большая корзина, полная дров.

– Отец гордо заявляет, что нашу кровь не взять никакому проклятию и сглазу, но на всякий случай всё равно соблюдал обряд и держал меня взаперти, как некогда держали его старшего брата и отца, – Дарен забросил в печь дров, сена и завозился с огнивом. – Никому нельзя было разговаривать со мной и даже смотреть. Кормилица и несколько учителей – все, кто мог приближаться ко мне. Ну и царь, конечно же, но он нечасто пользовался этой возможностью.

– А Аньяна? – спросила Рогнеда как можно более непринуждённо, делая вид, что очень занята зажиганием свечей на большом пыльном столе.

– Её отец учил меня сражаться и так много болтал обо мне дома, что Аньяна решила обязательно со мной познакомиться. Влезла ко мне в окно и вызвала на битву. Сказала, что её отец любит меня больше неё, – Дарен рассмеялся воспоминаниям, сбросил на пол вымокший плащ и протянул руки к огню. – Я тогда здорово перепугался. Запустил в неё книгой. А она уворачивается и знай себе твердит: «Выходи на бой!».

– Вышел? – Рогнеда тоже скинула плащ и устроилась рядом.

– Выдержал два удара кулаком, но не смог сдюжить её чар. Неплохо для десятилетки, который едва научился держать в руках меч.

– А ей сколько было?

– Восемь.