Дикая роза

Шейми с изумлением узнал, что его тихий, застенчивый друг был частью «Комнаты 40». Он вспомнил четырнадцатый год. Альби тогда выглядел утомленным и напряженным. Шейми связывал это с болезнью адмирала Олдена и перегрузками на работе. Перегрузки действительно были, однако к физике они не имели никакого отношения. Вместе с несколькими блистательными кембриджскими учеными Альби еще до войны начал напряженную, кропотливую работу по перехвату и расшифровке донесений германской разведки. Шейми всегда восхищали интеллектуальные способности Альби. Его восхищение только возросло, когда он узнал, как неутомимо трудится Альби. Работа друга длилась почти круглыми сутками, и даже смерть любимого отца не прервала ее.

Дочитав телеграммы, Альби встал и вызвал секретаря, попросив их рассортировать. Отдав распоряжение, он потянулся за своим портфелем.

– Извини, что с головой зарылся в эти телеграммы. Дел навалилось – только успевай поворачиваться. Мне нужно кое-что подготовить для утреннего заседания, а потом мы отправимся в более приятное место.

Альби принялся рыться в бумагах на столе, потом вдруг остановился и взглянул на Шейми:

– Как же здорово увидеть тебя здесь! Честное слово.

– И я чертовски рад тебя видеть, Альб! – ответил Шейми. – Хайфа… Кто бы мог подумать?

За этими словами стояли другие, оставшиеся непроизнесенными. Отчасти потому, что им обоим была присуща сдержанность. И еще оба знали, какой смысл скрывался за обыденным «Кто бы мог подумать?». Да, они не ожидали увидеться в Хайфе. Но если брать шире, каждый понимал: они вообще могли не встретиться. Никогда.

Война унесла миллионы жизней, не пощадив и их друзей, с которыми они росли, играли, ходили в школу, плавали на яхтах, лазали по горам и выпивали в пабах. Порой казалось, что у них и друзей-то не осталось.

– Что слышно про Эвертона? – спросил Шейми.

– Погиб на Марне.

– А Эриксон?

– Тоже погиб. На Сомме.

Шейми с ходу назвал еще дюжину имен. Альби сообщил, что десять погибли, а двое других ранены.

– Как там Джордж Великолепный? – осторожно спросил Шейми, боясь услышать ответ.

– Мэллори жив и здоров. По крайней мере, был, когда я спрашивал о нем.

– Рад слышать, – выдохнул Шейми. – Знаешь, Альб, а давай, когда эта чертова война закончится, отправимся лазать по горам. Все наши. Поднимемся на Бен-Невис. Или на Сноудон.

– Правда здорово? – с тоской спросил Альби. – Сняли бы домик в Шотландии или Уэльсе. А может, и в Лейк-Дистрикте.

– Меня устроит любое место, где поблизости есть хороший паб.

– Да. И целая тарелка сэндвичей с сыром и соусом «бранстон пиклз».

– Свихнутый ты, Альби. Честное слово, свихнутый, – засмеялся Шейми. – Спроси любого здешнего мужчину, чего ему недостает, и он ответит: женщин. Пинты доброго эля. Ростбифа с подливой. А тебе подай «бранстон пиклз». – Шейми вдруг перестал смеяться, и его лицо сделалось серьезным. – Альби, мы отправимся в горы. Обязательно. Все вместе, как раньше. Ты, я, Джордж и… ну, может, и не все. – Он помолчал, потом спросил: – Что-нибудь слышно… о ней?

– Очень мало, – вздохнул Альби. – Мать получила письмо в конце четырнадцатого. Из Каира. В пятнадцатом – еще несколько. И с тех пор ничего.

– Из Каира? Ты хочешь сказать, ее занесло на Ближний Восток?

– Угу. Ты не поверишь, но она поехала сюда вместе с Томом Лоуренсом.

– Поверю.

– Приехала сюда в сентябре четырнадцатого, сразу после начала войны. Лоуренс нашел ей работу у Алленби. Занималась картами. Некоторые я видел. Превосходные карты. Потом ушла с работы и покинула Каир. Тогда же Лоуренс отправился в пустыню. Матери она написала, что едет на Восток. Больше мы ничего о ней не слышали. Думаю, она снова вернулась на Тибет, но это лишь мое предположение.

Альби болезненно поморщился.

– Напрасно я упомянул о ней, – сказал Шейми. – Прости.

– Все в порядке, старина, – невесело улыбнулся Альби.

Больше об этом не было сказано ни слова. Незачем. Шейми знал о непростых отношениях Альби с сестрой. Хорошо еще, что Альби ничего не знал о его близости с Уиллой тогда, в Лондоне, вскоре после его женитьбы на Дженни.

– Где же мне раскопать эти цифры… – рассеянно произнес Альби, роясь в груде бумаг на столе.

– Альби, ты мне так и не рассказал… за каким чертом Лондон отправил тебя в такую даль? И почему в Хайфу? Тебя сослали? Ты в чем-то напортачил? Не так расшифровал?

– Если бы так! – невесело засмеялся Альби. – Я бы тогда наслаждался отпуском. Купил бы себе бинокль помощнее и любовался бы здешними красотами.

Шейми, которому надоело сидеть, стоял у окна. Уловив в голосе друга тревогу, он сразу же повернулся:

– Тогда почему ты здесь?

Альби выразительно посмотрел на Шейми, а когда заговорил, тон его был предельно серьезным.

– Этого я тоже не должен тебе рассказывать, но расскажу. Во-первых, от этого зависит и твоя жизнь. А во-вторых, не исключено, что ты мне поможешь. Но все это держи при себе.

– Само собой.

– В Лондоне действует германский крот. Очень умело и успешно. Обитает где-то в Адмиралтействе.

– Что-о? – удивился Шейми. – Как такое возможно?