Дикая роза

Джо находился в одной из частных гостиных «Реформ-клуба», штаб-квартиры либеральной партии. Он любил бывать в этом старом почтенном здании с мраморным полом, зеркалами, галереей на манер итальянских палаццо и удивительно красивой стеклянной крышей. Бывая здесь, он неторопливо любовался убранством многочисленных помещений, рассматривал портреты прежних руководителей партии вигов и наслаждался тишиной здешней богатой библиотеки, листая увесистые фолианты.

Однако сегодня мысли Джо были далеки от восхищения архитектурой клуба.

Несколько часов назад в Сараево были убиты наследник австро-венгерского престола эрцгерцог Франц Фердинанд и его супруга. Убийцей августейшей пары оказался молодой сербский националист по имени Гаврило Принцип.

Известие о гибели эрцгерцога взбудоражило обе палаты британского парламента. День прошел на редкость отвратительно. В публичном заявлении правительство пообещало спокойный и взвешенный ответ на это тревожное событие, а в кулуарах предпринимались отчаянные попытки не дать разгореться международному конфликту. Австро-Венгрия немедленно потребовала от Сербии провести расследование. Германия воспылала гневом, пообещав без промедления прийти на помощь своей поруганной соседке. Сэр Эдуард Грей, министр иностранных дел и министр по делам Содружества, спешно отбыл из Лондона с миссией весьма деликатного свойства.

К одиннадцати часам вечера премьер-министр собрал в «Реформ-клубе» членов кабинета и небольшую группу ведущих парламентариев других партий, чтобы обсудить дальнейшие шаги в отношении Австро-Венгрии, Сербии и Германии.

– Сараево – предлог, который Германия уже давно ищет, – гремел Черчилль. – Ей-богу, кайзер обязательно им воспользуется. Он двинет войска на Францию, подмяв по пути Бельгию. Мы должны немедленно и в недвусмысленных выражениях уведомить Германию, что не потерпим ее вмешательства в случившееся.

– А может, подождем, пока они не объявят о своем намерении вмешаться? – спросил Джо.

Его вопрос был встречен смехом и оживленными возгласами.

Уинстон дождался, пока собравшиеся не успокоятся, затем сказал:

– Уважаемого члена палаты от Хакни внезапно поразила слепота. Он не в состоянии увидеть последствий промедления.

– Да, их я не вижу, – ответил Джо, – зато вижу последствия поспешных действий. Я вижу последствия скоропалительных, непродуманных ответов, когда нужно проявлять терпение и воздерживаться от эмоций. А еще я вижу последствия насильственного втягивания Германии в войну, которое обернется сотнями и тысячами погибших англичан.

– Надо же, какая прозорливость! А вот я вижу совсем другое. Поверженную Австро-Венгрию, спасенную Бельгию. Вижу французских женщин и детей, бросающих цветы под ноги наших бравых парней.

Джо пытался ответить, но его слова потонули в лавине одобрительных криков и призывов к Богу хранить короля. Тогда он повернулся к сидящему справа Асквиту:

– Генри, вы же видите, куда все это катится. Вы должны сделать все возможное, чтобы псы войны не сорвались с цепи.

Асквит медленно покачал головой:

– Джо, я могу удерживать на цепи наших псов. Даже ретивого Уинстона. А вот над сворой по другую сторону Ла-Манша я не властен.

– Значит, по-вашему, война неизбежна?

– Да. И мы все в нее вступим. Вся Европа, – ответил премьер-министр. – Это уже не вопрос «будет ли?», а вопрос «когда?».

– Генри, мне просто не верится. Честное слово.

– Верьте, во что хотите, Джо, – тяжело вздохнул Асквит. – Радуйтесь, что ваши сыновья еще слишком малы, чтобы воевать, и молитесь, чтобы эта война быстро закончилась.

Глава 36

Макс вышел из лифта в просторный холл отеля «Кобург», поблагодарил лифтера, улыбнулся женщине, дожидавшейся лифта, и проследовал к стойке администратора. Его загорелое обаятельное лицо излучало спокойствие и невозмутимость.

Однако то и другое было результатом его волевых усилий.

Внутри у Макса все сотрясалось и грохотало. Его нервы были напряжены до предела. События принимали все более скверный оборот. Бауэр, Хоффман, Мод… а теперь еще катастрофа, произошедшая в Сараево.

Он только что получил новые приказы из Берлина. Письмо находилось в стопке выстиранных и выглаженных рубашек, принесенных горничной, которая работала на кайзера. Начальство Макса требовало как можно больше сведений по английским военным кораблям, самолетам и артиллерии. А как ему добыть эти сведения? Пока никак.

Цепь оставалась порванной. Восстановить ее можно будет не раньше, чем он свяжет Глэдис Бигелоу с Джоном Харрисом, человеком Билли Мэддена. О чем только думал этот сараевский безумец? На что надеялся вместе со своими дружками-анархистами? Устроить мировой пожар? Если это было их целью, они скоро начнут пожинать плоды.

Погруженный в раздумья, Макс не заметил идущей навстречу женщины. Та шла, опустив голову, и тоже его не заметила. Они столкнулись. Макс налетел на женщину, сбив с нее шляпу. Женщина качнулась и выронила ридикюль.

– Боже мой! – пробормотал ошеломленный Макс. – Какой же я разиня. Простите меня, пожалуйста, и позвольте вам помочь.

Он нагнулся, поднял шляпу и ридикюль и подал женщине: