Дикая сердцем

– Подписал? – Рой замирает на месте, и его лицо перекашивается. – Какого черта я должен это делать?

– Потому что это произведения искусства!

– Вовсе нет! Это просто дерево, – бормочет он, как будто сама эта мысль достойна сожаления.

Я закатываю глаза.

– Их нужно подписать.

– Так подпиши!

– Ты хочешь, чтобы их подписала я?

– Мне плевать, кто их подпишет. Я ни хрена подписывать не буду.

И он исчезает в сарае.

* * *

– Подожди здесь, хорошо?

– Да, конечно. – Нетерпеливые глаза Мейбл блуждают по владениям Роя. – А где Оскар?

Этим утром, когда мы пошли в сад, волкопес был на своем привычном посту, чтобы поприветствовать нас.

Как только Мейбл узнала, что он там не для того, чтобы попытаться загрызть ее, ей стало любопытно, а вскоре она была полностью очарована им.

– Я не знаю. Не вижу ни одного из псов. Я вернусь через минуту.

Я подхватываю деревянный ящик, стоящий между нашими сиденьями, и несу его к дому Роя. Я планировала просто оставить его на крыльце, чтобы Рой нашел его утром, но теперь, когда я здесь, чувствую себя обязанной постучать в дверь.

Мгновение спустя она со скрипом открывается, и передо мной появляется Рой – в пижаме – и хмурится.

– Прости. Я не думала, что сейчас так… поздно?

Сейчас только восемь. Солнце еще даже не приблизилось к горизонту и не закатится еще несколько часов.

– Мы только что вернулись с фермерского рынка. – Я не могу сдержать широкую улыбку на своем лице, когда достаю конверт с деньгами и протягиваю его Рою. – Мы продали все, кроме двух штук.

Рой вскидывает брови, перебирая пачку двадцаток.

– Ха… А ты оказалась права.

– Я могу продать еще на следующей неделе, если хочешь. Только господь знает, сколько еще у меня клубники, от которой мне нужно избавиться.

А у Роя – сотни статуэток, которые можно продать.

Через мгновение он кивает, его хмурый взгляд все еще прикован к деньгам.

– Хорошо, тогда я поставлю твою коробку на стол, ладно? – Я прохожу мимо него в дом и опускаю коробку на столешницу, рядом с полной бутылочкой обезболивающего. – Кстати, где твои собаки?

– Охотятся на кроликов, наверное. Они скоро вернутся.

– Прекрасно. – Я морщусь, отгоняя мысли о том, что бедное животное может погибнуть вот так. – Я оставила Мейбл в грузовике, так что мне надо идти…

Когда последнее слово срывается с моего языка, я замечаю, что портрет Роя с его семьей снова на своем месте, на сундуке под окном. Вчера вечером его там не было.

Я бросаю взгляд на Роя и вижу, что он смотрит на меня, на его лице суровое выражение. Ждет, осмелюсь ли я что-нибудь сказать. Будто я снова совершу эту ошибку.

– Увидимся утром.

Я двигаюсь к двери, замечая винтовку, прислоненную к стене рядом с ней. Боже правый, Рой. Я качаю головой.

– Ее зовут Делайла.

Я останавливаюсь на полпути. Имя, произнесенное в тишине этого дома, оглушает.

– Она на пару лет старше тебя. Думаю, ей тридцать четыре. Может, тридцать пять. – Он опускает глаза в пол. – Я даже теперь и не вспомню. Прошло столько времени.

– Это милое имя.

Мой пульс стучит прямо в ушах, желание спросить его о том, что случилось, непреодолимо. Но я прикусываю язык.

– Спокойной ночи, Рой.

Я задерживаю дыхание, пока не выхожу за дверь, а затем испускаю долгий дрожащий вздох. На моих губах растягивается улыбка.

Голова Мейбл опущена, в ее ушах наушники, а внимание приковано к телефону. Похоже, как и обычно в последнее время.

Я спускаюсь по лестнице легким шагом, окидывая взглядом окрестности: аккуратный штабель дров, курятник, останки ржавых грузовиков, коллекция бутылей с водой и баллонов с пропаном, бурый медведь перед дверью сарая…

Каждый мускул в моем теле мгновенно застывает, кроме того, который контролирует мою челюсть. Мой рот раскрывается, чтобы закричать.

Но из него не доносится ни звука.

Не кричи, напоминаю я себе, сжимая губы, пока мое сердце неистово колотится. Я бросаю панический взгляд в сторону Мейбл, которая как раз случайно поднимает голову и видит мое лицо. Она вопросительно хмурит брови.

– Медведь, – негромко произношу я, почти шепчу.

Должно быть, она прочла слово по моим губам, потому что ее глаза начинают лихорадочно шарить вокруг и обнаруживают его лишь мгновение спустя.

Медведь издает глубокий, рокочущий рык, от которого у меня встает дыбом каждый волосок на теле. Он предупреждающе бьет лапой по земле. И он стоит довольно близко.

Близко ко мне.

– Калла? – с тревогой окликает Мейбл, выдергивая наушники.

– Закрой окно и оставайся там, – предупреждаю я, мой голос приобретает странный незнакомый оттенок.

Идти к грузовику означает оказаться к медведю еще ближе, поэтому я медленно отступаю назад, к дому Роя, надеясь, что еще не слишком поздно, что я стою к хищнику не настолько близко.

Я спотыкаюсь, когда пытаюсь подняться по ступенькам спиной вперед на шатких ногах, и медведь делает несколько резких движений вперед.

Мое дыхание полностью останавливается, и на меня наваливается ледяное спокойствие, когда он приближается. Вот оно.