Дикая сердцем

Мари более нарядная, чем обычно. Она все еще в джинсах, однако свитер, проглядывающий сквозь распахнутое зимнее пальто, розового цвета и плотно облегает ее стройную фигуру. На веки нанесены легкие тени, коричневая тушь делает и без того густые ресницы длиннее, а пляжные волны волос, скорее всего, были уложены утюжком.

Интересно, она всегда так выглядит, когда не выступает в роли крестоносца, мотаясь по всей Западной Аляске, или она приложила максимум усилий только сегодня, для этой встречи?

Мари смеется, и ее взгляд скользит по окружающему пространству.

– Здесь много всего.

– Они были женаты пятьдесят лет. Ты имеешь представление, что это за штука? – спрашиваю я, постукивая по круглому пластиковому прибору, который обнаружила в кладовке.

Мари морщит нос в задумчивости.

– Думаю, это дегидратор. Для сушки фруктов, овощей и… – Ее слова обрываются, когда она замечает мою гримасу. – Кому-то нравится подобное.

Я отправляю его в кучу для пожертвований.

– Будем еще что-нибудь сжигать сегодня? – спрашивает Джона, пихая ботинком пустую картонную коробку на полу.

– Это, – указываю взглядом на кучу в углу.

– Ты хочешь, чтобы я сжег нашу мебель для гостиной? – Джона переводит на меня взгляд, и в его тоне слышится веселье.

– Она не наша. Она Фила. У нас будет новая. И почему нет? Большая часть ее деревянная.

– Как насчет того, чтобы повременить с заменой, чтобы нам не пришлось сидеть на полу? А потом я увезу все это на свалку. Она может еще пригодиться кому-нибудь.

– Кто-то может вытащить диван с помойки и принести его домой?

– Что для одного мусор… Так что-нибудь еще для костра или я его тушу?

– Может, их? – Я киваю в сторону стены с головами оленей.

Джона смотрит на меня так же, как когда я бросила старую потрепанную книгу в коробку для растопки.

– Мы не будем их сжигать.

– Ладно. Тогда сожги меня, – ворчу я, массируя болезненные узлы на шее и морщась от боли. – Прекрати мои мучения.

Я отчаянно хочу иметь пустой и чистый дом, чтобы было с чего начать.

Джона подходит ко мне за спину и опускает свои мозолистые руки на мои плечи, чтобы размять их умелыми пальцами.

Я испускаю глубокий стон благодарности.

– Лучше? – Он наклоняет голову и целует меня в подбородок.

Мари отводит взгляд, пристально уставившись на дешевый плакат в рамке с изображением национального парка Денали, который я еще не сняла со стены. Это чтобы нас не смущать? Или для того, чтобы избежать неприятного чувства, которое возникает, когда видишь, как кто-то, кто тебе дорог, близок с другим? Может, Джона и не видит этого, но я – вижу. И я не наивная. Нельзя просто так взять и отключить чувства к кому-то, если он любит другого, как бы этого ни хотелось большинству людей.

Что, если бы я была на ее месте? Если бы мы с Джоной остались «просто друзьями», и мне пришлось бы стоять в стороне и смотреть, как он влюбляется в другую женщину?

При этой мысли мою грудь пронзает острый укол сочувствия.

– Продолжение последует позже, – шепчу я, бросая на него многозначительный взгляд, и кладу свои руки на его, сжимая до тех пор, пока они не замирают.

Джона в последний раз целует мою шею, прежде чем отойти.

– У тебя были большие планы на сегодня, Мари?

Она переключает внимание на него.

– Нет, но меня вызвали по срочному делу, когда я уже подъезжала к вам. Мне придется вернуться, чтобы осмотреть больную кошку. В противном случае я бы предложила вам свою помощь.

– Беги. Спасайся, пока можешь! – стону я.

Джона игриво шлепает меня по спине.

– Как насчет быстрой экскурсии?

– Очень быстрой?

– Годится. Мне нужно вытащить отсюда эту чертовку, пока она не подожгла дом. – Он обнимает меня за шею, поглаживая ее пальцами. – Что скажешь? Съездим в Уасиллу, чтобы присмотреть новую мебель?

– Например, диван? – спрашиваю я, ощущая оживление в своих натруженных конечностях.

Он ухмыляется.

– Конечно.

Мои надежды найти что-то подходящее невелики, но идея съездить куда-нибудь – куда угодно – заставляет спешно попрощаться с Мари и с новыми силами помчаться наверх, чтобы принять душ в нашей мрачной, темной ванной комнате.

* * *

– Калла, вставай.

Меня мягко толкают в плечо. Я испускаю плаксивый стон. В теле болит каждый мускул.

– Ну давай же. Тебе нужно это увидеть.

– Снова северное сияние?

Джона смеется.

– Сейчас почти девять. Солнце уже встает. Пошли.

Я разлепляю веки и вижу, что Джона уже полностью одет и держит в руках красный махровый халат, который я недавно купила в уасилльском магазине.

– Лучше бы это того стоило.