Дикая тишина

– Я уже давно живу то на улице, то в доме, – охотно отозвался пожилой мужчина в мягкой шляпе, хозяин коричневой собаки, которая облизывала мои щиколотки. – Не в своем собственном, но когда подворачивается возможность, я ночую по знакомым. Мне нравится комфорт; если можно укрыться от дождя, то я только за. Но на улице есть особая свобода, и когда я ночую в лесу, у меня есть чувство, что я на своем месте. Там, где должен быть. А вот другие люди – е-мое, это совсем другое дело.

Друзья помоложе посмеивались над ним, терли глаза, изображая, что плачут.

– Да заткнитесь вы. Вы просто боитесь признаться – вы же первыми бежите в лес и на берег, потому что вам только там и хорошо. Только там вы себя чувствуете по-человечески. Но вот другие люди…

Один из парней перестал смеяться и поднял голову.

– Да мы шутим просто, мы же все понимаем, о чем ты. Люди, да. Нельзя им доверять. Даже если они хотят помочь, кто знает, что ими движет. Кажется, если они о чем и расспрашивают, то лишь затем, чтобы им проще было тебя надуть, заставить уйти. Тут-то, перед всеми этими туристами, мы им как бельмо на глазу, верно? Все хотят, чтобы мы куда-нибудь свалили. Ну и как избавиться от этого чувства? Не слишком, блин, легко, да? Вот мы и прячемся. Тут тебе не большой город; в сельской местности нельзя спать на улицах, нужно скрываться.

Мы пошли прочь, рука Мота сжимала мою чуть крепче, чем раньше. Он знал, что мне плохо, просто не понимал, как помочь. Доверие. Такая скользкая, неуловимая штука. Как угорь в руке на берегу реки; разожми на секунду пальцы – и вот он уже уплывает по течению. Не исключено, что его никогда уже не поймать.

У торговца на углу мы купили журнал Big Issue и отправились к своему фургону, унося в сумке пакет риса и упаковку мороженого горошка.

///////

Прошла зима, пришла весна, потом понемногу настало теплое лето, а я все пряталась на скалах. Там, где море было в постоянном движении, где непрерывно кричали чайки на ветру. Стояла середина лета: солнце садилось уже не ровно на западе, а немного к северу, а я пряталась в камнях возле скалы, глядя, как барсуки выныривают из своей норы и исчезают в зарослях. Ночи стояли такие короткие, что звери выбирались наружу еще до темноты, чтобы успеть найти достаточно еды до восхода. Фрукты еще не поспели, птенцы уже вылупились из яиц; каждую минуту короткой ночи барсуки рыскали в поисках червей и личинок, которых поедали сотнями. За моей спиной солнце наконец окунулось за горизонт, предоставив небу отражать угасающий свет. Бледно-бирюзовый, темнеющий с каждой секундой, протянулся от мыса Болт Хэд до полуострова Лизард на западе, смешался с узкими низкими облаками, которые секундой раньше были белыми, а теперь засветились ярко-розовым. Рваными цветными лентами они развевались в вечернем небе, исполняя летний танец света.

Любуясь постепенно гаснущими цветами, я возвращалась в деревню, в темноту церкви, где Мот делал домашнее задание, к очередной бессонной ночи.

///////

– Ты же видишь, что с тобой происходит, да?

– Нет, вообще не вижу, это я и пытаюсь тебе объяснить. Что происходит?

– Ты вернулась к своему детскому состоянию, такой ты была, когда мы познакомились. Пряталась от всех за диваном. Сталкиваясь с новыми людьми и явлениями, ты от них сразу же убегала. Боялась встретиться с миром лицом к лицу. И вот теперь это происходит снова.

Высказывая мне свои психоаналитические наблюдения, Мот укладывал в сумку бутерброды с сыром и тетрадки. Но он говорил правду. Я была стеснительным, замкнутым ребенком. Если к нам приходили гости, я убегала и пряталась. В одиночестве, на улице, я была счастлива и уверена в себе, но при встрече с людьми меня охватывали сомнения и страх. Так продолжалось до тех пор, пока я не встретила Мота. Когда мы узнали друг друга ближе, мне достаточно было просто увидеть его лицо в толпе, встретиться с ним глазами, и он как будто протягивал руку в темноту моего укрытия и выводил меня оттуда. Хватало одного его взгляда, чтобы я спокойно пересекла комнату, полную чужих людей, как ни в чем ни бывало. Но здесь, в церкви, в одиночестве, я утратила это ощущение силы. Он был прав; я снова превратилась в замкнутого ребенка.

– Я не могу спрятаться за диваном. Он слишком маленький.

– Дурочка. Ты прячешься или за мной, или вот здесь, в церкви. Тебе нужно взять себя в руки, пока еще не поздно. Как ты преодолела этот страх в прошлый раз?

– Я встретила тебя.

– Но дело не только в этом. Где ты? Где та, что прошла всю береговую тропу, – сильная, решительная женщина, которая подталкивала меня к жизни, заставляла каждый день вставать и идти? Поищи ее – я знаю, что она никуда не делась.