Дикая Уайлдер

Он многого не сказал ей ночью, и при свете дня он был рад этому. Например, о том, что он подумывает отказаться от привычной жизни, чтобы быть рядом с ней. Кроме того, теперь его жизнь была другой. Он не был привязан к Нью-Йорку так, как после смерти матери. Он все еще прикидывал, как это будет выглядеть, чем он вообще сможет зарабатывать на жизнь, если переедет, чтобы быть рядом с ней. Он был дисциплинированным и много работал. По правде говоря, если бы ему нужна была работа, а не карьера, Лео, вероятно, смог бы найти что-нибудь относительно легко. Он бы не стал горевать о том, что оставил офисную жизнь позади; постоянные попытки перехитрить лучших хакеров в мире поначалу были интересной задачей, но в последние несколько лет реальность того, что даже если он создаст идеальный код, ему придется писать новый уже на следующей неделе, привела к тому, что работа потеряла часть изначального блеска. Тем не менее, даже это позволяло ему проявлять некоторую креативность. Если же он получит повышение, то будет проводить на совещаниях по десять часов в день. И смысл переезда будет в том, чтобы быть рядом с Лили, напомнил он себе. Работа – это средство достижения цели, средство свести концы с концами. Жизнь – это гораздо важнее.

Он стряхнул грязь с носка, а затем сделал паузу. Помедленнее, Лео. Даже Уолтер, наверное, посоветовал бы ему остыть. Лили быстро и методично собирала вещи, пока Лео стоял рядом, медленно натягивая одежду и размышляя о том, как могла бы выглядеть их долгая и счастливая жизнь. Он даже не знал, захочет ли она этого.

С легким раздражением она спросила:

– Ты можешь собрать палатку?

В считанные минуты он разобрал и убрал ее. Лили расстелила карту на камне.

– Здесь будет довольно проблематичное скопление камней, – сказала она, указывая на участок примерно в миле от них, – но меня волнует не это.

Он подождал, но она не стала уточнять. Наконец он спросил:

– О чем ты беспокоишься?

Лили глубоко вдохнула через нос, глядя на карту:

– Я беспокоюсь, что домика там больше нет. Он и тогда-то был древним, а это было двадцать лет назад. А фотография сделана еще раньше.

– Даже если хижина разрушилась, – сказал он, – пень все равно будет на месте. По крайней мере, предположительно?

– Верно, но пень гораздо труднее найти по памяти, чем хижину.

– И то верно.

Они запихнули в рот несколько протеиновых батончиков, запили тепловатым растворимым кофе и отправились в путь. Лео сразу же понял, почему Лили так торопилась. К 10:15 было жарко, как в аду. К тому же было сухо, отчего кожа казалась стянутой. Плюс всякий раз, когда они находили тень, они могли стоять в ней и чувствовать, словно температура упала по крайней мере на целых десять градусов. Минус: в этой части Лабиринта было не так уж много тени, а когда они доберутся до той части, где она есть, солнце будет волновать их меньше всего. Некоторые участки были настолько запутанными и узкими, что в них можно войти и умереть от жажды или теплового удара, прежде чем найти дорогу обратно.

Примерно через час медленного похода по валунам и узким тропинкам в зарослях колючего колеогине Лили обернулась и сказала через плечо:

– Может, поговорим о нас?

Лео усмехнулся в ответ. Она знала, что он больше не станет поднимать эту тему. Теперь он задумался, почему она ждала целый час, чтобы задать этот простой вопрос:

– Почему бы нет.

– Я не хочу причинять тебе боль, – прямо сказала она, и у него свело живот. Отличное начало. – И если то, что произошло прошлой ночью, хоть немного расстроило тебя, я хочу попросить прощения.

Ее плечи опустились и разогнулись, когда она вскарабкалась на валун, а затем потянулась назад, чтобы помочь ему. Но Лео был достаточно высоким, чтобы дотянуться до вершины.

– Я в порядке, – сказал он ей. – Спасибо.

Она остановилась на вершине, чтобы перевести дыхание, и прищурилась на него, потому что солнце светило у него из-за спины:

– Ты ответил на то, что я сказала, или это было про валун?

– Про валун, – отозвался он, – насчет твоих слов я думаю. Достав из рюкзака воду, Лео сделал долгий глоток, а затем признался:

– Я не очень понимаю, к чему ты клонишь, так что, наверное, выкладывай все сразу. Я уже все сказал про себя.

– Значит, это правда? – спросила она. – То, что ты сказал прошлой ночью?

– Что именно?

Хотя ее щеки уже были красными от жары, они все равно еще больше порозовели от смущения. Ей пришлось повернуться и продолжить идти, прежде чем она смогла ответить.

– О том, как ты влюбился десять лет назад и так и не смог разлюбить, – ответила она.

– Да. – Он перепрыгнул через несколько камней, чтобы догнать ее. – Мы можем остановиться? Пожалуйста.

Она согласилась, пригнувшись в тени между двумя большими столбами из красного песчаника.

– Я хочу, чтобы мы могли смотреть друг на друга, когда будем разговаривать, – сказал Лео, следуя за ней в темное, прохладное место. Лили прислонилась спиной к одному столбу, а он – к другому, лицом к ней. – Я хочу ясно дать понять, что нет ничего страшного, если ты не чувствуешь того же, что и я.