Дикая жизнь

– Сколько плиток шоколада нам полагается на экстренный случай? – спрашивает Хэмиш.

– По одной на каждого, – говорит мисс Ладислав. – А еще – смесь какао с сухим молоком и сахаром, так что не придется добавлять ни то, ни другое. Настоятельно советую захватить его: ночи в горах холодные, а какао с поджаренным маршмеллоу делают любую обстановку более сносной – это научно доказанный факт.

Лу переговаривается с Майклом, собирая провизию в корзину, которую нам выдали. Они вместе ходят на математику по усложненной программе.

– Зубрилка и ботан, – замечает Холли.

Каково будет мне, если Майкл решит с кем-нибудь встречаться? Раньше казалось, что это вообще немыслимо. Но с Лу у него, кажется, нашлось что-то общее. Она неглупая, старательная, очень сдержанная и спокойная, так что Майкла не отпугнет. Хоть я и не думаю о Майкле в романтическом смысле, я привыкла к тому, что я нравлюсь ему так, как больше не нравится никто. Эта мысль – постоянный ориентир на моем ландшафте.

Возвращается Холли со своей продуктовой корзинкой.

– Видела открытые образцы? Все до единого похожи на сушеную блевоту.

– Зато не тяжелые, – возражаю я.

У себя в корпусе мы ошарашенно смотрим на огромные раздувшиеся рюкзаки.

– Спасибо, что согласились пойти первыми, – говорит Пиппа. – Свободное место здесь не помешает.

– Ну-ну. Вообще-то мы намерены вернуться, – напоминает Холли.

– Не рассчитывай. От тех, кто ходил в поход на прошлой неделе, я слышала, что там вас ждут змеи, опасные каменные карнизы, голод и истощение от мерзкой кормежки.

– Но все они вернулись, – возражает Лу.

– А они ли? – вмешивается Энни. – Может, в них кто-нибудь вселился и теперь бродит среди нас и ждет подходящего случая, чтобы…

– А ты на какой день записалась, Пиппа? – торопливо спрашиваю я.

– Ни на какой. По тому же принципу я всегда встаю в конец очереди, когда на физкультуре прыгают через козла. И каждый раз эта стратегия срабатывает.

– Поймают тебя, вот увидишь, – говорит Элайза.

– Может, и поймают. Но к тому времени я успею пропустить парочку жутких экскурсий, – Пиппа вытаскивает из кружки пакетик травяного чая «Хаск», бросает в раковину, чтобы кто-нибудь потом брезгливо выкинул его в мусорное ведро, и с безмятежной улыбкой вновь углубляется в очередной глянцевый журнал толщиной с телефонный справочник.

23

По идее, мы должны были к началу похода успеть разносить туристские ботинки. Так значилось в нашей памятке по подготовке к физической активности «За два месяца». Лу, кажется, успела. А Холли нет. Кому могло прийти в голову таскаться по улицам в этих здоровенных тяжелых штуковинах? Влезли в них раз или два – и хватит. А пластырь с подушечками из аптечки обеспечит нашим потенциальным мозолям мягкую, как шерсть ягненка, защиту. Ладно, поживем – увидим.

Удивительно, как быстро лагерь нахватался походного жаргона. «До Зубца допилите часа за четыре. Если налетит зюйд, лучше дать кругаля у Гребня. Не забудьте совок, дела свои закапывать». Бе-е.

Рюкзаки весят тонну: палатки, спальные мешки, карематы[10], еда, вода, всякая мелочовка. Все равно что тащить на спине восьмилетнего ребенка. Скорее бы первый обеденный привал, чтобы съесть часть груза! Дождь начинается, стоит нам только покинуть территорию лагеря. Несмотря на непромокаемую одежду, вода ровной струйкой стекает по моей шее и смешивается с потом на спине. Ноги горят, лямки рюкзака натирают плечи.

– Когда там полагается сделать привал? – спрашивает Холли.

Лу насмешливо оглядывается на нее.

– Наверное, надо сначала попробовать дойти до подножия горы Парадизо, – говорю я.

Подруга стонет.

– Скучища гребаная, а больно-то как!

– А ты язык распускай почаще – глядишь, и полегчает.

– Откуда они вообще взялись, эти красивые названия – Парадизо, Фэрвезер, Мерривейл[11]?

– Может, их так назвали с иронией. Или от избытка оптимизма, – предполагаю я.

– Или от недостатка фантазии, – подсказывает Лу.

Холли молча уходит вперед.

* * *

Мы топаем дальше. Как под гипнозом. Дождь, боль, один тяжелый шаг за другим, лямки на плечах, дождь, боль… Птица кричит, будто подстегивает себя криком. Птица – колокольчик? Как птицы ухитряются остаться сухими в дождь, если в гнездах нет крыши? Может, они непромокаемые? Небо такое низкое, все сплошь в тучах и огромное, а обычно по краям его съедают высокие здания. Здесь я кажусь самой себе гораздо меньше, чем в городе.

Примерно через два самых некомфортных часа моей жизни мы останавливаемся передохнуть, глотнуть воды, свериться с картой, и приходим к выводу, что вроде бы с пути пока не сбились. Я съедаю горсть «походной смеси» и лезу в рюкзак за яблоком.

Холли смотрит на меня и вдруг фыркает, еле сдерживая смех.

– Что тут смешного? – спрашиваю я.

– Ты. Я как раз думала о том рекламном щите.

– А что со щитом?

Мы же вроде бы исчерпали эту тему, уже тысячу раз ее обсуждали.

– Как ты вышла на нем такой фотогеничной.

– Ну спасибо.

– Ты там вообще на себя не похожа. Видела бы ты себя сейчас! Вот он, настоящий свекольный румянец.

– И комплимент сделала, и подковырнула – супер, – замечает Лу.

– А тебя не спрашивали, – огрызается Холли.

Я не обижаюсь.