Дикарь

— Я никогда не дорабатываю до пяти. Кого-то бабушки отпускают ещё раньше или вообще говорят, что не надо приходить. Короче говоря, иногда получается работать до четырех часов, если ты, конечно, не нарвёшься на гнев руководства и тебе не подкинут тяжёлых. Ну первое время, может, год-два, конечно, именно ты будешь обслуживать лежачих и тяжёлых, от которых мы с Алкой хотим избавиться. Тут уж извини, как в армии. Мы деды, а ты новобранец. Будешь, Забава, пока что перерабатывать. Сама понимаешь, об этом начальству желательно помалкивать. Так я в своё время ухаживала за лежачим мужиком, который при встрече мне показывал свой половой орган. Постепенно мы нашли общий язык. Деньги с него не брала, мужик аж плакал, когда меня перевели на другой участок. Первое время непривычно, противно, но потом берёшь себя в руки и делаешь свою работу. Кто-то же должен им помогать. Верно? Почему не мы? Вот так насмотришься на одиноких и начинаешь жалеть их. Семей нет. А если и есть, то они от них отказались. Меня этот мужик внучкой звал. До сих пор его помню.

Спокойно сажусь на место. Стараюсь не дёргаться. Пытаюсь отвлечься от дурных мыслей. Директор на собеседовании говорил, что меня ждёт бумажная работа. Что я буду с архивом работать, в компьютер данные вносить. Порядки наводить.

Похоже, понимая, что мне некуда деться, он слегка приукрасил мои должностные обязанности.

А Светлана продолжает рассказывать, при этом складывает несколько листов бумаги и с грохотом проделывает в них отверстия дыроколом:

— Клиенты есть разные: противные и не очень. Но дело даже не в этом. Многие девочки, имея маленьких детей, работают из-за удобного графика. Опять же есть приятные бонусы. Это ведь бюджетная организация. Каждый год положены подарки, нередко предоставляют путёвки на турбазы и в санатории. У тебя есть дети, муж?

Мотаю головой, опустив глаза.

— А что так? Вроде не страшная, — смеётся Алочка.

— Ты, как всегда, за языком не следишь, — смотрит на сослуживицу искоса и снова бьёт дыроколом, отчего я ещё раз вздрагиваю. — Не обращай на неё внимания, Забава, у неё в голове только мужики и брак. Алла считает, что прилепиться к какому-то мужику — это главное в жизни.

— Ну если ты планируешь здесь всю жизнь провести, то я нет.

По всему видно, что у женщин натянутые отношения.

— Алла уже и роман с директором завела, — смеётся Светлана, — у секретарши его отбила. Только он уже давно женат и Алкой только пользуется.

От последних слов мне становится не по себе. Я начинаю копаться в ящиках стола. Не потому что мне очень нужно оттуда что-то достать, просто я вспоминаю, как совсем недавно попользовались мной.

На следующий день после возвращения в город я отправилась к Елизавете. Я смотрела на её длинные острые малиновые ногти и пыталась не принимать на свой счёт её оскорбления. Она никак не могла смириться, что у меня ничего не вышло. Как оказалось, бывшая жена дикаря только грозилась кого-то прислать на моё место в деревню. На самом деле она до последнего надеялась, что я получу подпись Михайлова.

А потом вдруг откинулась в большое кресло и, покрутившись в нём, мечтательно отбросила волосы и сообщила, что поедет за подписью сама.

Мне почему-то это не понравилось. Все знают, что бывших жен не бывает. И я ни капли не сомневаюсь, что у дикаря с этой очень красивой, ухоженной женщиной снова всё вспыхнет. Мне ли не знать, какой он там в лесу голодный сидит. Только если меня он сразу выкинул, то с ней…

И то, что там Степановна говорила: мол, сделала Елизавета нечто ужасное, — так мужики, они красавицам всё прощают. Перед лицом в тот момент тут же встал сам Михайлов: тёмный хищный взгляд, смуглая шея, мощная грудь. Почему-то всплыли картинки того, как он рубил дрова.

Прогнав воспоминания, я послала сама себя на хер! Отругала за то, что вообще об этом думала… Мне за съемную квартиру долг отдавать, а я о мужике мечтаю, который ни во что меня не ставил и вообще использовал.

Но это было пару дней назад. А сегодня я устроилась в соцслужбу. Зажмуриваюсь и, отмерев, возвращаюсь в рабочую атмосферу, в реальность, где Светлана как раз продолжает свой рассказ.