Дикарь

Меня пронзила мысль, что одно из платьев, валяющихся в пещере, наверняка принадлежало Саре. Однако ничего похожего не было видно. Я надеялся, что это не то платье, которое надела Джесси, и решил, что такого не может быть. Джесси была ниже и худее Сары, так что платье не пришлось бы ей настолько по фигуре. Может, платьем Сары было то, что Джесси запользовала для перевязки и, значит, частичка его обернута вокруг бедра женщины, уведшей меня от нее.

— Вот оно, — сказала Джесси, и я очень обрадовался, что могу переключить мысли на другой предмет.

Она подняла рубашку, всю темную от засохшей крови.

— Не-а, — прокомментировала она и выбросила ее прочь. — Слишком изгажена.

Продолжая поиски, она, постанывая от боли, еще несколько раз поднимала разные рубахи. Все они были в крови. У двух были дыры в спине. Пулевых отверстий не было ни в одной. У одной не было вообще ни единой прорехи.

По рубашкам было видно, как Уиттл расправился с поссе. Он убил всех с помощью ножа. Скорее всего, расправился с ними по одному во тьме пещеры, а потом оттащил наружу. Пока я размышлял над этим, до меня дошло, что далеко не все платья, юбки и прочие предметы женского гардероба запачканы кровью. Должно быть Уиттл раздевал девушек догола, прежде чем приняться за них всерьез. Честно сказать, это меня не сильно удивило.

Я бы мог одеться, не соприкасаясь с кровью незнакомцев, если бы мне не претило выглядеть, словно девчонка. Однако эта идея меня не сильно восхитила.

— Вот эта подойдет, — сказал я, когда Джесси подняла с пола очередную рубаху.

— Она вся в крови.

— Они все такие.

Она поднесла рубаху к факелу.

— Ну, эта, по крайней мере, целая.

— Этому типу он, скорее всего, перерезал глотку.

Она криво улыбнулась.

— Так же, как я ему.

Джесси помогла мне одеться. Пока рубашка была расстегнута, ее руки касались меня и на груди, и на животе, и по бокам. Эта нежность была мне очень приятна. Слишком быстро, по-моему, она покончила с этим, запахнула рубашку и застегнула ее на все пуговицы.

— Пора идти.

Она сделала несколько шагов назад, наблюдая за моей попыткой передвигаться самостоятельно. Затем она взяла факел, который до этого брала с собой наружу и, высоко подняв его, повела нас к выходу из зала.

Перед тем как покинуть зал, я бросил последний взгляд на ужасы пещеры. На изувеченные тела. На скальпы и головы на кольях. На мертвого Уиттла, распростершегося на полу. И, наконец, на то, что осталось от Сары. Мне было ужасно горько бросать ее в подобном месте. Однако забрать ее с собой не было ни малейшей возможности.

Одно я выучил хорошенько: мертвецы в помощи не нуждаются. Они взывают к скорби и, зачастую, требуют мести, но не более того. Внимания заслуживают те, кто еще живы.

Поэтому я отвернулся и последовал за Джесси.

Глава 55

СПУСК

Койоты разбежались в страхе, не издав ни звука, когда мы выбрались на залитую лунным светом землю. Джесси отшвырнула факел в сторону. Он упал рядом с обезглавленным телом, осветив жуткие дела рук Уиттла и других зверей. Мы двинулись вперед, преодолевая боль, и вскоре добрались до привязанной лошади. Джесси похлопала ее по шее и прошептала что-то ласковое.

Могла ли это быть Сабля, лошадь Мэтью Форреста? Вполне вероятно.

Мне вспомнилось тихое, наполненное падающим снегом, прекрасное утро, когда мы с Сарой зашли в конюшню и обнаружили, что Сабля пропала. И как мы условились обмануть Сариного дедушку. Кажется, так давно это было. Кажется, совсем другой человек, а вовсе не я, сговаривался с ней.

Все-таки это должна быть Сабля. Здесь, передо мной.

Неожиданно многие мили и месяцы между утром неподалеку от Кони-Айленд и ночью где-то на Территории Аризона превратились в ничто. Это был именно я, а не кто-то другой. Мы с Сарой смотрели на пустое стойло не далее, как вчера.

Все было, как будто вчера. Стоя среди побоища рядом с Джесси, закидывающей сумки на спину Сабле, я зарыдал как ребенок. По Саре. По МакСуину. По всем, кто встретился мне на пути и умер. Даже по незнакомцам, умученным Уиттлом, ведь каждая его жертва по эту сторону Атлантики была на моей совести. Может, я рыдал по кому-то, убитому собственными руками, но уж точно не по нему.

Джесси обняла меня.

— Все хорошо, — прошептала она. — Все хорошо.

— Все ужасно, — прорыдал я. — Так много. Так много мертвых.

— Я знаю.

Она долго не отпускала меня. Наконец, ее объятия и ласка успокоили мою душу. Она утерла мне слезы, поцеловала меня и спросила:

— Готов идти?

Я кивнул.

Она провела Саблю между останков людей и лошадей. С валуна, за которым мы устроили засаду, она забрала наши винтовки. Положила их лошади на спину и ремнями от двух фляг и бурдюка примотала к луке седла.

Держа поводья одной рукой, она забралась на валун. Она задрала юбку так высоко, что я увидел повязку на бедре, встала в стремя и перекинула раненую ногу через седло.