Дикарь

Так мы просидели довольно долго. Сабля ерзала под нами, но с места не трогалась. Далеко на востоке горизонт побледнел, предвещая скорый рассвет.

Наконец, Джесси выпрямилась и сделала глубокий вдох.

— Кажется твои руки не совсем бесполезны.

Я сообразил, что ласкаю ее.

— Для этого они всегда годятся, — подтвердил я.

— Боже мой, ну и поездка.

— Ты просто блеск.

— Я как бы высматривала Генерала. Может, мы наткнемся на него внизу.

— Может быть.

Я не мог беспокоиться обо всем сразу.

— Во всяком случае, мы не встретили гремучек.

— И без них вышло нескучно.

— Ну, самое трудное мы преодолели. Спуск — это уже не так трудно.

— Еще до завтрашнего утра мы окажемся в Тумстоуне.

— Нет, не окажемся, если весь день просидим здесь.

Она отпустила мои руки. Они упали вниз, как две плети. Я ахнул и дернулся. Она подхватила их за запястья.

— Прости, ради Бога.

Я немного пошипел сквозь зубы, а потом сказал:

— Все хорошо.

Джесси нежно подняла их и уложила мне на колени.

— Готов? — спросила она.

— Давай, только медленно и аккуратно.

Она цокнула и Сабля начала свой спуск по крутой узкой тропке. Ехать было легко. Нам оставалось только балансировать, а Сабля делала все остальное.

Пока мы спускались, солнце взошло и озарило пустыню вокруг розовым светом. Прекрасное зрелище. А как здорово было почувствовать солнечное тепло после холодной ночи.

Утро было просто чудесное, очень спокойное и мирное. Не было слышно ничего, кроме цоканья копыт Сабли, пения пташек и жужжания каких-то жучков. Частенько я слышал, этакое тсс-тсс, издаваемое гремучими змеями. Меня это немного беспокоило, но шипели они довольно далеко, так что настроение мое от поездки с Джесси, волосы которой сияли прямо у меня перед лицом, им испортить не удавалось

Несмотря на боль и усталость, чувствовал я себя хорошо. Свежее новое утро. Я с Джесси. И знаю, что моя охота на Уиттла подошла к концу.

Джек Потрошитель больше не загубит ни одной живой души.

Перед нами лежал целый великолепный яркий мир. После Тумстоуна, после лечения и отдыха, мы свободны распоряжаться нашей жизнью. Само собой, я попрошу ее руки. Скорее всего, она согласится. Может, она даже снизойдет до свадебного наряда и мне не придется еще раз получать пулю, чтобы увидеть ее в платье.

Мы были уже недалеко от подножия горы, и я развлекал себя мыслями о нашей будущей семейной жизни, как вдруг Сабля страшно закричала и встала на дыбы. Я полетел назад, но повис на веревке. Джесси вскрикнула. Несмотря на рывок, столь сильный, что я боялся, как бы она не сломала себе спину, она удержалась в седле. Я висел на ней, пока Сабля, подскакивая на задних ногах, не свалилась с тропы. Раздался визг, передние ноги взмыли к небу, и она полетела в неизвестность.

— Нет! — завопила Джесси.

Она прыгнула в сторону, стащив меня с лошадиной спины, явно рассчитывая на то, что мы приземлимся на тропу. Не удалось. Мы врезались в склон. И покатились вниз. Спуск был ужасающе крут. Нас мотало из стороны в сторону и поминутно прикладывало о скалы. Связанные вместе, мы врезались друг в друга. Своим весом я прижал Джесси к скале. Ее затылок молотил меня по лицу. Мы летели все дальше и дальше.

Пока мы падали, я как-то умудрился обнять ее и прижать к себе, несмотря на всю слабость в руках.

Так мы и мчались вниз, вертясь и подпрыгивая, ударяясь о камни и поминутно обдирая все тело о кусты ежевики, чтобы, проломившись через них, биться о новые каменюки.

Затем нас сбросило с уступа.

Я был сверху в тот момент, когда мы полетели вертикально вниз. Я перекувыркнулся в воздухе, надеясь поменять нас местами, чтобы первым приземлиться на то, что ожидало нас внизу. Увы, ничего не получилось. Очень скоро мы врезались в землю. Тело Джесси приняло на себя основной удар. Лицом я врезался ей в затылок. Меня поглотила тьма.

Когда я пришел в чувство, то обнаружил, что распростерт на спине у Джесси. Я поднял пульсирующую голову. Вместе с ней поднялись и волосы Джесси, которые кровь приклеила к моему лицу. Когда я стал оглядываться, они отлипли.

Мы окончили свою полет у подножия горы. Сабля лежала рядом, мертвая, стервятник расклевывал ее кишки.

Неужели Джесси тоже погибла?!

Я позвал ее по имени, голос прозвучал сухо и грубо. Она не отозвалась.

Мои руки застряли под ней, одна — на животе, вторая выше. Под ней я чувствовал связывавшую нас веревку. И ее кожу. Она была липкой от крови. Я лежал очень тихо, сосредоточившись на второй руке, надеясь почувствовать биение сердца Джесси.

Я не чувствовал ничего.

Может, моя рука слишком низко, слишком далеко от сердца? А может, она так изувечена, что не может почувствовать слабые удары сердца?

Я попытался сдвинуть руку повыше. Все усилия привели только к вспышке боли в дырке от пули и разбитом плече.

— Джесси, — прохрипел я. — Джесси, очнись! Пожалуйста!

Она не отвечала. И не шевелилась.

— Ты не умерла! — вскричал я. — Нет! Нет!

Тут я окончательно потерял самообладание. Я бился и брыкался, пока не высвободил руки из-под Джесси. Наконец мне удалось перевернуться. Я лежал, упершись спиной в Джесси, задыхаясь и всхлипывая, солнце било мне в глаза.