Дикарь

А теперь она не просто ударила меня, но и ушла с Элмонтом.

Она так и осталась с ним. Надолго. Оставив меня, несчастного и позаброшенного. Разве ей не видно, что этот Элмонт обыкновенный невежа? Что с ней такое? Как она могла поддаться его лести? Как она могла бросить меня? Что если она не вернется вообще и останется с ним?

Я уже почти собрался идти за ней. Но мне отнюдь не хотелось видеть их вместе. А вдруг они смеются? А вдруг держаться за руки? Или еще чего похуже.

Эти раздумья выбивали меня из колеи.

Однако избавиться от них я был не в состоянии. Я представлял его губы, целующие ее, его руки, лазящие по ее телу и шарящие под одеждой. Я думал, что она не только позволила такие вольности, но и поощряет их и трогает его в ответ.

Я твердил себе, что они не осмелятся. Ведь люди увидят. Но вагон не сказать, чтобы набит битком. Что если места через проход окажутся пустыми?

Наконец она вернулась. Внимательно посмотрев на меня, уселась рядом.

— Как тебе пришло в голову разговаривать с ним в таком тоне, Тревор?

— Как тебе пришло в голову уйти вместе с ним?

— Он очень милый человек. У тебя не было причин оскорблять его. Ты вел себя отвратительно.

— Я сильно сомневаюсь, что Либби Гордон вообще существовала. Этот хам просто положил на тебя глаз, вот и все. Он чертов лгун.

— Ты ведешь себя как ребенок.

Ее удар не задел меня так сильно, как задели эти слова. Некоторое время я не мог произнести ни слова. Затем я сказал:

— Я ребенок, а он мужчина, да?

— Не будь смешным.

— Он выглядит как баба.

— Прекрати! Ради Бога, Тревор.

— Почему ты ушла с ним?

— После твоего ужасного поведения выбор у меня был невелик. Не могу поверить, что ты с ним так разговаривал. Мне в жизни не было так стыдно. Что на тебя нашло?

— Мне он не нравится. Вообще ни капельки. Он просто бабник с хорошо подвешенным языком, вот кто он такой.

— Курам на смех. Тебе должно быть стыдно. Ты не только обидел его, но и осуждаешь его ни за что, ни про что. Бедняга потерял жену и ребенка в прошлом году из-за оспы.

— Сильно сомневаюсь.

— Ты становишься невыносимым.

— Я не собираюсь верить ни единому его слову. Ясно, что он скажет тебе все, что угодно, лишь бы завоевать твое расположение. Разве ты не понимаешь, что у него на уме?

Как только я произнес эти слова, Сара перестала хмуриться. Он внимательно посмотрела мне в глаза и вскоре ее лицо расплылось в улыбке. Прислонившись ко мне, она прошептала:

— Да ведь ты ревнуешь, Тревор.

— Ни капельки.

— Ревнуешь, ревнуешь!

Она похлопала меня по ноге.

— Что мне с тобой делать, дорогой? Элмонт для меня никто и звать никак. У меня нет к нему никаких чувств, кроме дружеских.

— Он хочет больше чем дружбы.

— Как ты можешь говорить такое? — поинтересовалась она все еще мягко. — Ты не знаешь этого человека.

— Я знаю, что у него есть на тебя определенные виды.

— Я так совсем не считаю. Но если у него есть какие-то там виды, то он будет сильно разочарован.

Что ж, давненько я не испытывал такого облегчения. Хоть меня и беспокоило, что Сара считает Элмонта «другом», было ясно, что любовь ее я не потерял.

Спустя некоторое время она произнесла:

— Мне очень жаль, что я ударила тебя, милый.

— Ничего.

— Ты меня простишь?

— Естественно.

Затем она прошептала:

— Ты же не откажешься сегодня ночью от моей постели?

— И в мыслях не было.

Успокоившись насчет Элмонта Бриггса, я принялся смотреть в окно. Ранним вечером раздался звонок к обеду.

— Давай теперь ты не будешь волноваться по пустякам, — сказала Сара. — Я пригласила Элмонта присоединиться к нашему столу.

— Потрясающе, — пробормотал я.

— Пожалуйста, будь с ним вежлив.

— Придется.

— Помни, предполагается, что ты мой слуга. Мы не должны дать ему повод для подозрений.

Мы подождали, пока большинство пассажиров уйдут из прохода, и покинули наши места. Элмонт сидел через несколько мест от нас, в полном одиночестве. Завидев нас, он вскочил и тепло улыбнулся Саре. Улыбка несколько утратила теплоту, как только он взглянул на меня, но я склонил голову и сказал:

— Надеюсь, вы простите мне грубость, мистер Бриггс. Вы были так похожи на одного негодяя, которого я когда-то знал…

Сара коротко посмотрела на меня, и я заткнулся.

— Я принимаю ваши извинения, — сказал Элмонт.

Инициативу он взял на себя. Вагон-ресторан находился через несколько вагонов от нас. На всем пути к ресторану, в конце каждого вагона, Элмонт распахивал дверь перед Сарой. Как только она оказывалась в тамбуре, он предоставлял мне придерживать закрывающуюся дверь, а сам забегал вперед нее и открывал следующую. Которую всегда норовил закрыть в то время, как я еще был в тамбуре. Раздражало невероятно.