Дикарь и лебедь

Они примут золото Эррина, надают королевству пустых обещаний, наврут с три короба – что так свойственно людям, – а мы тем временем продолжим делать свое дело. Мы уже близки к цели. Осталась только королева – и верные ей придворные, от которых нужно будет избавиться, когда мы присоединим их земли к своим.

– Тесак понятия не имеет, с какой стороны подойти к женщине, пока та сама не сядет к нему на колени, – сказал Клык, и я отвлекся от разметки на карте Нодойи, которую разглядывал.

Красными колышками были отмечены места, которые мы уже уничтожили. Плотные скопления колышков украшали территорию, как лужицы крови – заснеженную поляну. Черные колышки означали твердыни, которые нам только предстояло взять.

Замок Грейсвуд, город Синшелл и замок Эррин.

Покорить последний, вероятно, будет не так просто – да и нам он, возможно, ни к чему. Мысль о том, чтобы делить Нодойю с людьми, не приводила меня в ярость – в отличие от некоторых из моей братии, но все же нервировала. В первую очередь потому, что люди были двуличными и ловко пользовались своей властью.

Они не нападали в открытую. Их племя ходило окольными путями и избегало столкновений.

И они еще заявляли, что это мы, фейри – беспринципные существа.

– К счастью для Тесака, – задумчиво пробормотал я, мысленно прокладывая через леса и реку путь от замка Эррин в другое королевство, – это происходит довольно часто.

История умалчивала, каким образом Грейсвудам удавалось делить свои земли со смертными на протяжении всех этих веков.

Говорили, что много лет назад в бухту вошло десять кораблей, чтобы исследовать край, который прежде моряки обходили стороной. Край, затянутый туманом и дымкой, где золотистый песок сверкал ярче любой монеты.

Вместо того чтобы дать чужакам отпор, слюнтяи из нашего племени – золотые фейри – предложили людишкам поселиться здесь и в качестве жеста доброй воли продали им часть своих земель. В надежде наладить торговлю с человеческим отребьем из-за моря.

Торговля действительно началась – помимо прочего люди выторговали у династии Грейсвудов новую порцию земель. Человечье королевство заняло почти половину Синшелла. Юго-западной части нашего материка они дали имя Эррин – в честь своего первого правителя.

Да, было бы забавно отнять у смертных то, что никогда им по-настоящему не принадлежало. Однако я не понимал, какая для нас в этом выгода. Ибо присутствие людей воистину пошло на пользу Нодойе и двум ее исконным королевствам, обогатив те и расширив горизонты возможностей.

– Король? – Клык бросил перченый орешек на карту. – Звезды всемогущие, ты что, лещины накурился?

Он сказал это в шутку, поэтому я и не удостоил его ответом, только почесал подбородок.

– Что там с переходом?

– Мы могли бы воспользоваться им еще раз, но неужели твоя лебедь не успела сообщить матери или еще кому-нибудь о его существовании?

Это вряд ли.

– На рассвете отправь туда свой легион – пусть проверят, на месте ли дерево.

Затачивая свой любимый кинжал, Клык кивнул.

– Как она поживает после путешествия по лабиринту?

– Она чай с эльфами распивала, когда я ее нашел.

– Чего? – гоготнул Клык.

– Ты меня слышал, – проворчал я и сбил колышки с карты. Те укатились к Ночному морю.

– Ну и ну, – протянул Клык и бросил точильный камень на стол. – Эта лебедушка и правда тебе спуску не дает.

– Да она вида моего не выносит, – нехотя признался я. – Но звезды ведь предсказали иное. Ничего не понимаю.

Пламя вскинулось в настенных рожках – дневной свет не проникал сюда, поскольку окон в зале не было, и он был зачарован, чтобы обсуждаемое здесь не могли услышать ни пленники в темницах, расположенных дальше по коридору, ни кто-либо еще.

– Тебе не приходило в голову сделать для нее что-нибудь приятное?

Я насупился:

– Я спас ее из лап той человечьей сволочи, разве нет? А еще поселил в роскошных покоях, где ее кормят трижды в день.

Клык прикусил губу и широко улыбнулся:

– Тогда, может, подари ей что-нибудь – то, что ей по нраву?

– Ей что, покои не по нраву? – Моргнув, я задумался, почему она не испытывает благодарности за свое спасение и все удобства, которые я ей предоставил. – И кой ляд мне это делать? – требовательно осведомился я.

Засранец рассмеялся, но быстро посерьезнел, когда до него дошло, что я действительно этого не понимаю.

– О, треклятые звезды. – Приосанившись, он хлопнул в ладоши и подался вперед. – Ладно, во-первых, тебе нужно выяснить, что она любит, что делает ее счастливой, а потом сделать для нее что-то приятное, извинившись за то, что ты оторвал ее от новых дружочков-эльфов.

– Какого хрена я должен извиняться? – возмутился я. – Она – моя, а не их.

– Золотой народ… Они не такие, как мы. – Он кивнул. – По крайней мере, если судить по тому, что я слышал и видел. Поэтому сомневаюсь, что твоей лебеди по нраву, когда с ней обращаются как с имуществом.

– Но ведь так оно и есть, – сказал я и от недоумения инстинктивно сжал руку в кулак, чуть не выпустив когти. – Это ведь я спас ее и принес сюда – она моя навсегда.