Дикарь и лебедь

Не имея ни сил, ни желания спорить – мне и самой нравилось это платье, а еще возникло чувство, будто что-то проникло мне в мозг и превратило его в непонятную кашу. Я молча проследовала за Дейдом в холл.

Мы свернули к лестнице и пошли вниз, не обмолвившись ни словом до самой последней ступени. В вестибюле король так внезапно замер и обернулся, что я чуть не вошла в него. Он придержал меня за плечи своими сильными руками. Подавив порыв отшатнуться, я посмотрела в его лазурные глаза.

– Хочешь выпить чаю перед тем, как уйдем?

Его руки медленно соскользнули с моих плеч – без них стало зябко.

– Чаю? – переспросила я и в замешательстве свела брови. – Я думала, мы прогуляться идем.

Король повел челюстью и кивнул – кажется, себе самому.

– Ну да. Да, конечно. – Взяв меня за руку, он зашагал вперед по большому вестибюлю, миновал внушительные арочные двери и вывел меня на площадку бежевого камня, которая заканчивалась изогнутой лестницей в три ступени.

Я помедлила – король тоже – и обернулась, чтобы посмотреть на здание, в котором просидела в заключении всю эту неделю. Цитадель Тьмы действительно представляла собой дворец – гигантский настолько, что охватить его взглядом с того места, где мы стояли, я не могла. Черные камни перемежались белесыми кирпичами, и вид у этой монструозной махины был такой, что иной, не знающий, чья это резиденция, мог бы счесть ее заброшенной.

Буйно разросшиеся густолистые виноградные лозы перекрывали не только мои окна. Они заполонили все свободное пространство, отчего стен Цитадели почти не было видно, лишь местами проглядывали мелкие участки камня. Нетронутыми остались только двери перед нами и сидевшие на карнизах крыш изваяния волкоподобных существ с распахнутыми крыльями. Несмотря на то что головы и туловища этих вековых стражей покрывал мох, а камень кое-где растрескался, бесчинствующая зелень с шипами обходила их стороной.

– О чем задумалась, золотце?

– Цитадель такая… красивая, – признала я, завороженная этим видом. – Ожидаешь увидеть совсем иное.

– Вид устрашающий, да, но меня в целом устраивает, что обо мне не думают как о жителе блестящего дворца, где вокруг одни рюшки-финтифлюшки.

Я прыснула и обернулась к королю:

– Но внутри-то все именно так.

Дейд подмигнул – у меня екнуло в груди – и снова взял меня за руку.

– Не многие об этом знают. – Спускаясь к фонтану, в центре которого еще один крылатый каменный зверь извергал воду из пасти, король добавил: – Картины, безделушки, вазы. От большей части подобного я избавился.

По нагретому солнцем бортику квадратного фонтана стелился ярко-зеленый мох – цвет был таким насыщенным, что руки так и чесались к нему прикоснуться. Я этого делать не стала – такие уловки были мне знакомы. Подобный мох выращивали с помощью заклятий – он приставал к рукам и одежде незваных гостей.

– Зачем?

– Меньше нагрузки для прислуги. Вытирать всю эту пыль, наверное, очень утомительно.

Я скривилась, и Дейд, заметив это, спросил:

– Думаешь, я шучу?

– Не сомневаюсь.

Он удивленно гоготнул:

– Ладно. Они напоминали мне о родителях, которых я не знал, и это выводило меня из себя.

Хотелось бы узнать о них больше, но я удержалась от расспросов. Мы прошли мимо тропинки, что сквозь поросль деревьев вела от Цитадели к реке, и свернули на вымощенную камнем дорожку. По обе стороны тянулась безупречно подстриженная живая изгородь, в которой проглядывали кроваво-красные и белоснежные розы.

Во внезапно повисшей тишине я вдруг заметила, с какой нежностью Дейд держит меня за руку. С губ сорвался вопрос:

– Сколько тебе было, когда они погибли?

– Чуть больше недели.

Меня поразило, с какой холодной отстраненностью это было сказано. Я испытала неожиданный прилив сочувствия. Не знать собственных родителей… Сколь бы ни были велики их грехи, представить, каково это, я не могла – да и не хотела.

– Тебе много о них рассказывали?

– Достаточно, – холодно ответил Дейд. – В основном о том, как они погибли в первую войну. – Об этом я уже знала, но лишь в общих чертах, и следующее заявление короля меня ошеломило: – Твой дед и главнокомандующий его армий заманили моих родителей в ловушку и захватили в плен. А потом приковали к увитым цветами столбам в назидание и устрашение прочим и подвергли пыткам. Убили мою мать и таким образом развязали войну.

Я застыла – мы уже дошли до ворот Цитадели. Справа высились огромные железные ворота, заросшие густыми вьюнами, они преграждали боковой вход во дворец.

– Ничего подобного они не делали, – возразила я.

– Еще как делали – и исключительно из страха перед теми, кто превосходит их величием. – Не сводя с меня глаз, Дейд поднес мою руку к губам и мягко поцеловал в костяшки, а затем отпустил ее. – Верь во что хочешь. – Он вышел в открывшиеся ворота, каменная тропинка под нашими ногами сменилась травой. – Вашему народу это свойственно.