Дикарь и лебедь

Фейри несвойственно храпеть, однако я подозревала, что эти кровавые оборотни, пусть даже не в зверином своем обличье, вполне были на это способны. Его запах – о звезды, – его проклятый запах был всюду, и у меня закружилась голова. Я замерла у кровати: на меня нахлынуло острое желание еще раз все это обдумать, возможно, найти иное… Нет.

Стиснув зубы, вмиг я запрыгнула на кровать и прижала лезвие кинжала к его изящной крепкой шее.

Его рот медленно растянулся в улыбке, но глаза так и не открылись.

– Ну давай, – хрипло промурлыкал он и все же посмотрел на меня – томным, обжигающим взглядом. – Половинка моя.

Рука дрогнула, лезвие сорвалось, и по коже его сбежала капля крови – эти два слова, произнесенные вслух, рассекли все мое существо надвое.

Улыбка Дейда не угасла, но он убрал руки из-за головы, обхватил меня и провел ладонью по моей спине. Его коготь медленно прополз вдоль позвоночника, разорвав ткань невесомой белой ночной сорочки. Та повисла у меня на плечах, едва не обнажив грудь.

Король не сводил глаз с моего лица.

А потом выбил из моей руки кинжал – тот звякнул об пол – и схватил меня за волосы на затылке.

Я впилась в его губы. Набросилась на него исступленно и жадно, поймала зубами его язык.

Он зарычал, перевернул меня на спину и навис надо мной – глаза его горели. Опустил голову, хрипло усмехнулся и легонько прикусил мне верхнюю губу.

– Так ты и правда моей смерти желаешь, солнышко?

Тени от его раскрывшихся крыльев, пусть и невидимых в этом обличье, легли на стены, и все вокруг, кроме него самого, погрузилось в полную темноту. Я не ответила, не была на это способна. Бедра раздвинулись сами собой, подпустив его тело к моему, и все мысли разлетелись в стороны – только страх забрезжил где-то на горизонте разума.

Дейд жарко усмехнулся в мои ненасытные губы. Упершись локтями в постель, он убрал волосы с моего лица.

– Если бы желала, то кинжал приставила бы к голове, а не к горлу, половинка моя.

Я раздраженно засопела.

– Прекрати так говорить.

Золотистая бровь выгнулась в дугу.

– Стыдимся, что ли?

Он знал, что прав, и меня это не смущало, поэтому я прошипела:

– Куда сильнее, чем ты способен вообразить, дикарь.

Если Дейд и обиделся, то хорошо это скрыл. Он хмыкнул, снова ненадолго прильнул к моим губам и заворковал, чередуя слова с легкими дразнящими поцелуями:

– Я хочу застыдить тебя по-настоящему… – Я почувствовала, как его пробрала дрожь, как натянулись мускулы и сухожилия, когда мои руки скользнули вниз по его спине. – Я хочу трогать тебя, пытать тебя своим ртом, пальцами, – он шумно выдохнул, – членом. – Он напряженно сглотнул, и его голос зазвучал иначе, стал еще более хриплым. – Я хочу, чтобы ты взмокла – взмокла так, чтобы пульс у тебя всегда взмывал бы в небо при одной лишь мысли обо мне.

Я застонала, обхватила его за крепкую талию, прижала короля к себе. Его бедра взяли ритм, он провел рукой вдоль моего тела и оттянул вниз истерзанную сорочку. Глядя мне в глаза, оторвался от моих губ, и его рот начал путешествие вниз, к моему подбородку, и ниже – туда, где на шее бился пульс. Дейд дотронулся до этого места языком, и мы оба резко вздохнули. Когда губы его добрались до моих ключиц, он приподнялся, чтобы взглянуть на мои груди.

– Проклятье, – прорычал он и принялся мять, облизывать и ласкать их, сводя меня с ума так, что я извивалась под ним, пылая огнем и сгорая с каждым выдохом.

Опустившись на колени у моих раздвинутых ног, он рассек когтем сорочку до конца. Коготь щекотно прошелся по моему животу, остановился у лобка и втянулся. Дейд сорвал с меня остатки ткани уже руками и уставился на то, что прежде скрывалось под ними. Снова выругался.

– Ты всегда без панталон спишь?

– Я… я… – У меня пересохло в горле.

– Не отвечай, – прохрипел он.

Меня охватила паника – я не знала, что делать с руками, со своим обнаженным телом, распростертым под этим гигантом, чьи глаза, словно два кипящих океана, смотрели на меня в упор.

А потом он прикоснулся ко мне. Глядя мне в глаза, с осторожностью прикоснулся к моей коже и попал в точку – и застонал, когда нашел то, что искал.

– Кажется, на мне штаны сейчас лопнут.

– Сними их, – взмолилась я, вдруг испытав острое желание увидеть его без всего.

Дейд не послушался, и я нахмурилась. А затем его нежные пальцы – пальцы, которыми он отрывал головы от тел и уничтожал города и деревни, – дотронулись до моего паха так осторожно, словно я переломилась бы пополам, не обращайся он со мной настолько бережно. Подушечки пальцев, затем костяшки погладили меня вверх и вниз. Дотронувшись до моих складочек, он чуть раскрыл их, и я издала протяжный громкий стон – стон наслаждения, которого не испытывала никогда в жизни.

Подметив это – он подмечал все, – Дейд повторил движение, но вместо костяшек воспользовался пальцем – а перед тем облизнул его.

Словно загипнотизированная, я, не дыша, наблюдала за ним. Его веки затрепетали, густые ресницы опустились. Его пальцы гладили и кружили, а я закусила губу – во всем теле стало щекотно, а кровь в жилах забурлила так, что это казалось опасным для жизни.