Дикарь и лебедь

– Туфель? – переспросила я. В этом момент двое юных эльфов протиснулись сквозь толпу зевак и вынесли на поляну чайный сервиз.

Бородач подошел к зарослям и отвел в сторону часть листвы.

– Малыши их обожают.

И действительно – позади него, среди высокой травы и полевого разноцветья дети-эльфы лазали по некоему подобию замка, выстроенному из туфель, сапог и нарядных кожаных ботинок. Последних ожидаемо было немного, поскольку носили их в основном мужчины из Эррина.

Подавив порыв подойти ближе и рассмотреть хохочущих детишек, прорезанные в подошвах окна и стену с бойницами, которую смастерили из резинового сапога, я спросила:

– А волосы?

– А-а, – протянула женщина, чем снова привлекла мое внимание к себе. Она разливала чай по чашкам. – Волосы нужны лишь для того, чтобы накладывать проклятия на гнилые души – на негодяев, что пытались нам навредить.

Она жестом указала на участок травы позади меня, и я послушно села, прикрыв ноги изорванными юбками.

– И как вы это делаете?

У меня из-под колена раздался тонкий голосок – для человечьего уха, вероятно, неразличимый:

– Мы кипятим волосы и ткем из них материю, из которой получаются чудесные мягкие одеяла.

Я отвела ногу и уставилась на девочку с щербатой улыбкой и каштановыми волосами, собранными в две задорные косички.

– Финки, – прошипела, по всей видимости, ее мать. – Оставь принцессу в покое.

Но я улыбнулась малышке в ответ и опустила перед ней руку.

Мать девочки ахнула, когда ее дочь с восторженным видом забралась мне на ладонь и уцепилась за палец. Я подняла ее и усадила к себе на колено. Устроившись там, девочка смотрела, как я принимаю чашку с чаем – от силы на два моих глотка – у седовласой женщины.

– А как вас зовут? – спросила я у последней.

– Мою маму зовут Бейшел, – сообщила Финки, а затем показала на седобородого мужчину и добавила: – А это мой папа, Харро, а вон там дядя Гретц и тетя Пилона.

Я с улыбкой кивнула им, а Финки представила мне еще несколько своих сородичей. Многие отвечали улыбками, малыши прятались за ногами родителей и то и дело выглядывали – тоже робко улыбаясь.

Чай – хоть порция его и была крошечной – оказался восхитительным коктейлем из бергамота и солнечного света, от которого у меня стало тепло в груди и из плеч ушло напряжение. Мне предложили добавку, и отказаться я не смогла – Бейшел недовольно свела брови.

– Эта слова «нет» не слышит, – с веселой усмешкой сказал Харро – судя по всему, ее муж.

– Что вы здесь делаете? – спросила Финки. – Ваше место в книжках, в сказках, которые рассказывают на ночь.

В ответ на это я выгнула бровь:

– Я не настолько стара.

Финки захихикала, но Бейшел пояснила:

– Черных лебедей не видели много лет, и считалось, что в вашем роду они вымерли.

Я кивнула:

– Знаю. – Не находя других слов, я пожала плечами и слабо рассмеялась: – Что ж, вот она я. Новый экземпляр.

– Да еще и в когтях у короля, – досадливо сказал Харро, а его кустистые брови сошлись над шоколадными глазами-бусинами. – Таки как вас сюда занесло?

– Он меня похитил, – просто ответила я, ибо это было правдой, и выгораживать Дейда Волькана мне хотелось меньше всего на свете.

На минуту все замолчали – слышны были лишь птичьи трели и шум моря, бившегося о скалы где-то вдали.

– Но ведь вы сейчас не в Цитадели. Можете в любой момент улететь домой.

– Не болтай глупостей. – Бейшел сердито воззрилась на мужа. – Король волков будет искать ее и не отступится, пока она жива. – Она оглянулась на меня, в ее глазах сверкнуло понимание. – Нет, она именно там, где и должна быть.

Я улыбнулась и отпила чай.

16

Дейд

Сраное чаепитие.

То зудящее чувство возникло у меня, когда я летел над южными пашнями Вордана. Я приземлился на пастбище, чем перепугал животных, и перекинулся, чтобы переместиться, – так будет быстрее, – поскольку чувство не отступало.

Очутившись в Цитадели, я сразу же понял, что что-то не так, поэтому вытряс из Клыка правду, чуть не оторвав ему голову. А она вот где…

Восседает среди треклятых мухоморов и цветочков и чаевничает с эльфами.

Клык чуть не намочил штаны, когда я появился перед ним на террасе после того, как убедился, что в покоях Опал пусто, а запах ее ведет наружу.

– Где она? – прорычал я.

Выругавшись, он сел прямо, поскольку до того сладко дремал, привалившись к колонне.

– Решила прогуляться по лабиринту.

– И ты просто взял и отпустил ее? – Я злобно воззрился на него: – Одну?

– Я уверен, что они ее не обидят.

Я с рыком переместился в лабиринт, но обнаружил лишь, что запах ее тянется в небо, к лесам за лабиринтом, а потом внезапно пропадает. Я приземлился и снова взял след – тот уходил в сторону чащи.

Когда я увидел ее, у меня подвело живот от волнения – весьма непривычное чувство. Она улыбалась и как ни в чем не бывало попивала чай, будто только что не увернулась от смертельной опасности. В траве толпились зачарованно глазеющие на нее эльфы – один даже устроился у нее на колене.

– Мой король. – Кто-то из эльфов наконец-то заметил меня, стоящего у дерева, а моя лебедь… О да, в ее глазах промелькнула паника – она опустила чашку размером с ноготь и, хлопнув ресницами, посмотрела на меня.