Дикарь из глубинки или курс выживания для мажорки

Застываю в дверном проеме. Наблюдаю за девчонкой. На ней какой-то сарафан. Коротенький совсем, открывающий охренительный вид на стройные и длинные ноги. Залипаю. Волосы чуть влажные, вьющиеся, откинуты на спину. Она пританцовывает, что-то напевая. А у меня табуном по коже мураши. Дурацкие и совсем неуместные. А как пальцы покалывает! Как сгрести ее в охапку хочется!

– Кхм, – подаю голос, чтобы не напугать, а привлечь к себе внимание.

Но никакой реакции не следует.

– Милка? – зову девушку.

Снова ноль эффекта.

Тогда я подхожу к ней и понимаю, что в ушках девчонки наушники и она слушает музыку, припевая и двигаясь в такт. А что еще подмечаю, что она босиком. Эти маленькие, аккуратные ступни, тонкие щиколотки заставляют играть мою бурную фантазию. Особенно, когда с очередным движением попкой в такт мелодии, Милка случайно мажет своей филейной частью по моей… части. Что уже на низком старте. Блть!

– Ой, – взвизгивает и оборачивается девчонка. – И давно вы тут стоите? – хмурится, отступая, выдергивая наушник из уха.

– Пару минут.

– Подглядывать нехорошо, – хмурится.

– Я у себя дома. Что хочу, то и делаю. И да, я пытался привлечь твое внимание, но у тебя, – показываю пальцем на ухо, – затычки. Молодежь, – бурчу.

– Ладно, – сдается. – Принимается.

– Ну, так что?

– Что?

– Кормить будешь? – спрашиваю, а сам так и пялюсь на ладную фигурку в этом фартуке. А еще по ходу у меня давно не было секса, потому что в штанах уже дымится. И сейчас я вижу не то, как Милка раскладывает по тарелкам еду, а как я ее раскладываю на этом самом столе. Вместо ужина. Для себя. Совсем Мишаня умом тронулся. Хрен старый.

– Михаил? – в сознание прорывается девчачий голос.

– Что?

– Я спрашиваю: вы хлеб будете?

На столе уже стоит наполненными три тарелки. Это что? Подхожу ближе и вдыхаю ароматы. Охренительно!

– Это рагу овощное с мясом. И картофель, запеченный по-деревенски, – отчитывается девушка, гордо задрав нос.

– Значит, все-таки готовишь? – хмыкаю и сажусь за стол. – Да, хлеб буду.

– Угу, – кивает и ставит передо мной плетеную корзинку с кусочками хлеба. – Немного.

Садится напротив.

– Дима! – зову сына. – Ужинать.

– Я не буду, – доносится голос парня.

– А ну… – хочу уже подняться к нему, но меня останавливает Мила.

– Не хочет и не надо. Проголодается, сам спустится. Лучше попробуйте.

– Попробую, – сажусь обратно и беру в руки вилку, зачерпываю овощей.

Ловлю внимательный взгляд голубых глаз и пробую.

Первые ощущения – вкусно. Но потом…

– Твою же мать! – вскакиваю со стула и в два шага пересекаю кухню, открываю шкаф и выплевываю в мусорное ведро то, что не успел проглотить.

– Что такое? – подпрыгивает на месте девушка, не понимая, что происходит. – Так все плохо?

А у меня глаза наполняются слезами. Пасть жжет. Горло дерет. Боже!

– Ты меня довела до слез, – шмыгаю носом, часто-часто моргаю и сиплю. Подхожу к холодильнику и достаю оттуда молоко. Пью прямо из банки, чувствуя, как спасительная прохлада разливается по пищеводу. Мать моя женщина, чуть кони не двинул!

– Что не так-то? – смотрит на меня Мила растерянно.

– А ты попробуй, – киваю.

– Н-не буду, – качает головой.

– Вот и правильно, – еще отпиваю молока и выдыхаю. – С перцем ты чуток переборщила.

– Я вообще перец не использовала…

– Вообще?

– Мхм. Я его не люблю. Поэтому и не трогаю.

А вот это уже интересно.

Я подхожу к ящику со специями и заглядываю в него. Затем смотрю в мусорное ведро. Бинго! Пакетик пустой. Перец красный, острый. Достаю его пальцами и показываю Миле. Она уставилась на меня большими глазами, хлопая длинными ресницами. Испуганно пятится:

– Я его не брала, честное слово!

Да я уже понимаю. И почему мой пацан здесь ошивался, тоже. А вот мотивы его пока еще для меня недоступны. Но это мы сейчас выясним.

– Дима!

Прибью засранца.

Милена

Сижу за столом и пялюсь на эту парочку. Папа и сын. Мелкий – точная копия старшего. Бодаются взглядами. Упрямые оба. Не завидую я их близким.

– Дима, зачем ты это сделал? – рычит Михаил.

– Затем, – уклончиво отвечает его парнишка.

Я беру пальцами кусочек картофеля и пробую его на вкус. Ничего, есть можно. Остыло, правда, но это не страшно. И салат из свежих овощей тоже пригоден для еды. А вот рагу с мясом жалко. Этот мелкий говнюк испортил так, что теперь его только на помойку. Даже скотине не отдать. Эх! А я так старалась. Мама бы мной гордилась.

– Как тебя мать воспитывает? – качает головой мужчина. – Ты можешь, как мужик, отвечать за свои поступки или нет?

А вот это аргумент для мальчишки. Точно, растет еще один дикарь.

– Я тебе помочь решил, – удивляет меня ответ Димы.

– Помочь отправиться на тот свет?

– Перцем на тот свет не отправить, – дует щеки пацан. – А вот от нее, – тычет в мою сторону пальцем, – избавиться помогло бы.

– Это с чего ты так решил? – хмурит свои густые брови Михаил.

– Ты же сам ей сказал, что если она приготовит гадость, то отправишь ее обратно. Ну! Бать, не тупи! – впивается в отца взглядом. – Гадость? Гадость. Жрать не будешь, пусть проваливает, – рычит мальчишка.