Дикарь из глубинки или курс выживания для мажорки

– Я люблю Москву. Когда мне подвернулась возможность стать личной помощницей Андрея Петровича, я согласилась, не думая. Папа пообещал, что не будет препятствовать, но и помогать тоже не будет. Думал, что я перебешусь, устану и все брошу.

– Ошибся, – звучит с ноткой… гордости? Неужели этот суровый мужлан мною гордится? Против воли по моим губам расплывается улыбка.

Я говорю капельку самодовольно:

– Все, что у меня есть и то, кто я сейчас – это полностью моя заслуга.

Я действительно сделала себя сама!

Но не успеваю выпятить горделиво грудь, как звучит новый вопрос:

– Что ты получишь взамен за мой приезд?

Глава 22. Задушевные разговоры

Мила

Такой сложный вопрос, но такой простой ответ. Ответ, который я почему-то не могу произнести. Поэтому молчу. А Михаил откидывается спиной на спинку стула и говорит спокойно:

– С родней я не общаюсь по веским причинам. Одна из которых – это непринятие ими моей матери. Ни во время жизни отца, ни после его гибели. Думаю, это нормальная реакция, правда?

Смотрит внимательно.

Я отвожу глаза, потупив взгляд. Я этого не знала.

– Ты идешь напролом, не считаясь с чувствами других, Мила. Тебе нужно меня доставить к старому зазнавшемуся старику, совершенно наплевав на мои чувства, – мужчина смотрит на меня темными глазами, от взгляда которых холодок пробегает по коже. – А еще меня обвиняешь в бесчувственности и твердолобости.

А вот сейчас обидно!

Я поднимаюсь из-за стола и начинаю собирать посуду. Руки дрожат. Лихорадочно, резко, быстро сгребаю остатки в мусорное ведро. Все летит туда: и рагу, и остатки салата с картошкой. Все к черту! Убираю тарелки в посудомойку и, плеснув себе воды в стакан, выпиваю его залпом. Стараюсь не смотреть и не дышать в сторону Миши.

Хочу покинуть кухню, но он успевает ухватить меня за руку. Заставляет остановиться и оглянуться. Я бурчу:

– Чего еще?

– Обиделась?

– Ну, что вы, – натягиваю улыбку. – Разве на правду обижаются? – шмыгаю носом. – Больно, глаза колет, но это пройдет. Я вас услышала, Михаил Русланович, – хочу выдернуть руку из его захвата, но не выходит.

– Сядь, – звучит в приказном тоне.

Хочется возмутиться и послать его куда подальше. Но что-то стопорит меня, и я послушно оседаю на стул рядом.

Михаил поднимается на ноги и лезет в нижний шкаф, достает оттуда бутылку вина и ставит на стол. Тут же появляются два бокала, нарезка сырная с фруктами. Он откупоривает бутылку и разливает по фужерам. Вручает мне один и, сев рядом, подхватывает свой.

– Давай за перемирие?

Смотрю в его глаза – они вроде потеплели. Смотрят участливо и внимательно. А у меня от одного только вида бордового вина и нескольких сортов сыра запустился слюноотделительный процесс. Я сдаюсь.

– Давайте.

– Только на “ты”, Милка.

– Хорошо. Давай.

Звонко ударяемся бокалами, и я делаю глоточек. Легкая, полусладкая ягодная прохлада с терпкими нотками обволакивает язык. Приятным теплом скользит по горлу, проникая в кровь, согревая. Я непроизвольно мычу от удовольствия, зажмурившись.

– Нравится?

– Очень!

– Домашнее. Сам в прошлом году делал, – хвастается Румянцев.

– Вкуснее ничего не пила! – пламенно заверяю мужчину.

Миша улыбается. Расслабленно так, что у меня неожиданно перехватывает дыхание. Я засматриваюсь. Смотрю на эти губы, что так часто сурово поджаты, и сердце начинает частить. Нездорово. Ненормально. Опасно частить! Но мне так нравится… Улыбка его. Он сразу будто нежнее, ранимее и моложе. Не суровый непрошибаемый дикарь, а красивый, немного грубоватый, настоящий мужчина. С такой улыбкой его точно нельзя обвинять в бесчувственности.

Боже…

Это все вино!

– Мила.

– Кхм, – откашливаюсь. – Что? Ты что-то спросил?

Поднимаю свой бесстыжий взгляд чуть выше – глаза мужчины улыбаются. Он заметил. Черт! Заметил, как я на него пялилась. Милена!

– Я говорю: расскажи о себе, – повторяет дикарь.

– Что рассказать? – не понимаю я.

– Да хоть что, – пожимает плечами. – Любимый цвет, сериал, какую слушаешь музыку, как проводишь свободное от работы время. Все, что угодно, в общем.

– Зачем тебе это? – прищуриваюсь.

Миша снова пожимает плечами. Улыбается. Но ничего не говорит.

Ла-а-адно…

Я, глубоко задумавшись, ставлю бокал на стол и подпираю ладонями подбородок. Прокручиваю в голове все, что могла бы рассказать о себе малознакомому взрослому мужчине и выпаливаю как из пулемета:

– Я обожаю сериал “Сверхъестественное”. В школе была отличницей. Десять лет занималась конным спортом. Первую мою лошадь звали Марсель. У меня никогда не было собаки, потому что у папы аллергия. А еще первый мой поцелуй был в шестнадцать лет. Тогда же, когда я впервые попробовала водку. Вот!