Дикарь (ЛП)

Джек догадывался, о чём говорит этот человек, но промолчал. Он ждал, когда дедушка полностью выскажется и Джек сможет сложить все слова вместе. Понять.

- Фамилия Фэрбенкс имеет много привилегий, но также вместе с ней появляется и множество трудностей и неудобств. В частности, другие захотят использовать тебя для своей выгоды. Вот почему твой отец оказался на неверном пути. - Дедушка пристально посмотрел на него и вздохнул. - Ты знаешь, кто такие золотоискательницы, Джек?

«Золотоискательницы? Кто-то, кто добывает золото? Вряд ли, дедушка имел именно это в виду».

Джек медленно покачал головой.

- Это женщины, которые хотят заполучить тебя ради твоих денег, сынок.

- Но у меня нет денег, - медленно произнес он.

- У тебя не было денег. Но теперь ты - Фэрбенкс. Всё это, - он взмахнул рукой, - в твоём полном распоряжении.

- Что именно?

- Что? Ну… этот дом и те возможности, которые открывает для тебя фамилия Фэрбенкс, возможно, когда-нибудь и поместье Фэрбенкс, Джек.

 Дедушка наклонился вперед с задумчивым видом.

- Я научу тебя основам. И когда-нибудь, может быть, ты сможешь нанять хороших людей, чтобы разобраться со спецификой бизнеса. - Он сел прямее и стал выглядеть ещё более выразительным, почтенным… обнадёживающим. - Когда-нибудь у тебя будет собственный сын, и тогда всё это перейдет к нему. Так устроено в успешных и влиятельных семьях, Джек. Семейное имя и фамильное поместье переходят из поколения в поколение.

«Дедушка считает, что именно моя мама разрушила жизнь моего отца. Он думает, что Харпер разрушит и мою жизнь. Что она – золотоискательница и хочет заполучить деньги дедушки. Но Харпер поцеловала меня прежде, чем узнала, что у меня есть хоть что-то. Ещё до того, как узнала, что я – Фербенкс. До того, как у меня появилась фамилия. К тому же, я доверяю ей. Она – честная и милая, и она плакала, когда узнала о Щенке, потому что я любил его. И её запах... Она – моя пара. Вот и всё».

Дедушка встал.

- В любом случае, ты, должно быть, устал. Мы можем поговорить об этом в другой раз. - Он взглянул на часы у себя на запястье. - Мне пора идти. Позволь мне показать тебе твою комнату. Я взял на себя смелость попросить нашу экономку, Бернадетт, принести тебе кое-какую одежду и всё необходимое.

 Джек тоже встал и пошел за дедушкой, который повел его к большой и широкой лестнице. Комната находилась в конце длинного коридора с таким мягким ковром, что даже сквозь ботинки он чувствовал под ногами мягкость, словно идёт по весенней траве. Джек слегка подпрыгнул на нём, но мистер Фэрбенкс бросил на него недовольный, слегка раздражённый взгляд, и Джек сразу же перестал.

 - Надеюсь, тебе здесь будет удобно, - сказал дедушка, когда Джек последовал за ним в большую комнату с огромной кроватью, на которой было множество одеял, не только три, как на кровати Харпер, а так много, что казалось, будто Джек будет спать на облаке.

- Ванная комната за этой дверью. Твоя новая одежда в шкафу. Просто оставь свои старые вещи на полу, и горничная… позаботься о них.

 Джек снова повернулся к деду, на чьём лице отражалось такое кислое выражение, будто он съел что-то плохое, гадкое, но, увидев взгляд Джека, сменил его на широкую улыбку, которая отразилась только на его губах.

- Добро пожаловать домой, Джек.

Затем пожилой мужчина ушёл, закрыв за собой дверь.

Джек с минуту оглядывал комнату, затем вошёл в ванную и подошёл к зеркалу. Он стоял перед ним, медленно поворачивая голову то в одну сторону, то в другую. Был ли он похож на того человека на фотографии? На его отца? Он этого не замечал, но дедушка сказал, что это именно так. Лицо Джека было тёмным от солнца - как зимой, так и летом - темнее, чем у дедушки или агента Галлахера. Кожа была сухой от ветра, а борода - грубой и жёсткой, неаккуратной. Он обрезал её ножом, ориентируясь только на ощущения пальцев. Под скулой проходил довольно заметный шрам, оставленный светловолосым мальчиком в тот ужасный, безумный день.

Он выглядел совсем не так, как все остальные. Странным. Диким. Чужим. Потому, что он был именно таким.

Джек думал о том, что сделал. Одни поступки он совершал, оттого что у него не было выбора, другие - потому что хотел жить. Но теперь он мог быть другим. Он мог бы стать таким же, как и они. Харпер приняла его внешность и ту часть, которую он показывал, но она никогда не узнает о том, как он ползал в отчаянии или… убивал. Она никогда не будет представлять его таким, каким он был в своё самое плохое и жалкое время. Даже не будет подозревать, что эта часть вообще находится в нём. Что он может вести себя подобным образом. Здесь в «Торнленде» он мог оставить всё это позади. Только Дрисколл знал об этой его части, а Дрисколл был мёртв. Джек подумал, что мог бы стать… цивилизованным. Он мог быть человеком - полностью человеком, только человеком - может быть, именно поэтому Харпер никогда не видела в нём зверя.