Дикарь (ЛП)

Её щёки стали светло-розовыми, словно под тонкой кожей внезапно расцвели нежные весенние цветы. В волнении, она переложила сумку с одного плеча на другое.

Лукас прислонился к двери, и взгляд Харпер переместился на его руки, скрещённые на груди. Его руки были обнажены, и он подумал, что она, должно быть, смотрит на шрамы, покрывающие кожу. Здесь и там. Везде. Он почувствовал себя… голым, хотя были видны только его руки. Эти шрамы раскрывали слишком много ужасных историй о том, как он жил. Истории, которые он не хотел рассказывать. Никому. Никогда.

— Почему ты не послушалась?

— Приступ оппозиционного неповиновения? — Она издала тихий, сдавленный смешок.

Это были слова, которых он не знал, и ему ничего не приходило на ум, что могло бы хоть как-то помочь. Лукас склонил голову набок.

— Я не знаю, что это такое, — признался он.

Она улыбнулась.

— Думаю, это ещё один способ назвать человека упрямым.

Лукас покосился на неё. И вот опять, три минуты разговора с ней, и он уже почти потерялся.

Подул сильный ветер, и Харпер крепче прижала к себе сумку, поёжившись и слегка приподнимая плечи.

— Заходи, — сказал он. — Снаружи холодно.

Она выглядела благодарной, а не испуганной, как в прошлый раз, когда вошла в его дом.

— На этот раз без оружия? — Лукас закрыл дверь, вернулся к печи и заглянул в маленькое стеклянное окошко убедиться, что там достаточно дров. Ему хотелось согреть Харпер.

— Нет. Я… я сожалею об этом. Я просто …

— Я тебя не виню. Ты меня совсем не знала. Ты поступила правильно.

Он повернулся к ней, и на мгновение время остановилось. Воздух между ними словно истончился и вытянулся. Харпер первой вернулась в реальность.

— Как бы то ни было, я пришла поблагодарить тебя за всё, что ты сделал для меня. — Подбирая слова, она с минуту смотрела в сторону, будто те были написаны на стене. — Ты помог мне с тем, что было очень-очень важно для меня, и я безумно благодарна.

Лукас опустил взгляд, желая что-то сказать ей, но не зная, будет ли это правильно. Он не знал правил общенияс людьми.

— В чем дело?— спросила Харпер, будто могла прочитать по лицу все его мысли.

Его удивила такая возможность, но и понравилась.

— Я хотел, чтобы ты знала… я навещал их. Я… разговаривал с ними. Они были не одни.

Лукас не мог посмотреть на неё. Его лицо горело. Но когда, наконец, он это сделал, в глазах Харпер стояли слезы радости. Словно он сделал её счастливой.

— Спасибо, — прошептала она и покачала головой. — Я не могу выразить словами, как много для меня это значит. Ты… ты сделал мне подарок. Ты подарил мне покой.

Лукас поднял голову, улыбаясь. Он сделал ей подарок, и это доставило ей удовольствие.

— Я рад, что смог помочь тебе… найти их.

Она глубоко вздохнула.

— Да, хм. — Её голос дрогнул, и она откашлялась, кивнув головой на сумку, висевшую на плече. — В общем, я принесла тебе кое-что. В знак моей благодарности.

— Что это?

Пройдя к столу у заднего окна, она поставила на него сумку и повернулась к Лукасу. Он сделал несколько шагов и теперь стоял рядом в ожидании. Харпер немного помолчала, а потом улыбнулась, открыла сумку и вытащила оттуда несколько предметов.

Консервные банки.

Протягивая их ему по одной, она перечисляла:

— Куриный суп с лапшой и грушами, печёные бобы с ветчиной…

Она вытащила ещё одну банкуи протянула ему, словно та была самой лучшей.

— Арахисовое масло, — сказала она, понизив голос до шёпота.

— Я помню арахисовое масло, — пробормотал Лукас.

— О. Ты его знаешь? Тебе оно нравилось?

— Да, нравилось.

Её лицо просияло так ярко, что Лукас моргнул. Каждый раз, когда она улыбалась ему, он чувствовал себя так хорошо...

«Словно я — мужчина. Она заставляет меня чувствовать себя мужчиной».

Харпер сняла крышку и отодрала серебряную бумагу, которая скрывала глянцевую еду, которую он не ел с тех пор, как был маленьким мальчиком.

Лукас наклонился вперед, принюхался, окунуть палец в банку, вытащил его и засунул в рот.

«Боже. Как вкусно!»

Ему хотелось закатить глаза от удовольствия, но он не сводил взгляд с Харпер, удивленный её реакцией… тем, как она смотрела на него, когда он слизывал арахисовое масло со своего пальца.

«О нет, я сделал что-то не так… повел себя неправильно».

Лукас пристыжено опустил руку.

— Вкусно? — спросила Харпер, и её голос звучал иначе, чем раньше, глубже и немного медленнее. Она вытащила из сумки объемный пакет. — Крекеры. И там ещё кое-что по мелочи. Я принесла тебе еды, потому что боялась, что тебе будет трудно охотиться без лука и стрел. К тому же, надвигается буря.

— Спасибо тебе. У меня есть всё, что мне нужно. Тебе не стоило волноваться.

Её беспокойство о нём было приятно, ведь это означало, что кто-то помнил о нём, помнил, что он жив. Жизнь не принесла ему ничего хорошего, но, возможно, хотя бы наполовину, он оставался человеком. И это было важно для него.