Дикари

– Он сказал, господин, что он ваш друг детства, только что приехал в Рим и успел лишь перед визитом к вам зайти к Сертию...

– Ах так, – улыбнулся Сулла. – Вели впустить.

Наконец Сулла выбрал лошадь, приказал оседлать ее и подвести к входу в большой атрий. Сам повернул на главную аллею, ему хотелось присутствовать при въезде Нестомароса. Конечно же это был не кто иной, как Изгнанник, который усилиями сына Либио был превращен в знатного галла.

Дворцовый охранник вел под уздцы лошадь знатного галла. При виде наследника Менезия тот громогласно вскричал:

– Сулла! Тебя охраняют настоящие церберы! Меня заставили ждать у двери. Восемнадцать дней я провел в пути, чтобы добраться до тебя!

Фальшивый Нестомарос говорил на правильной латыни с сильным галльским акцентом. Сразу было ясно, что он выходец из знатной галльской семьи, окончивший когда-то лучшую римскую школу в Лугдунуме. Большие усы, рыжеватая шевелюра, несколько вызывающие золотые украшения на шее, шерстяная туника – чисто галльские атрибуты. Красноречие Изгнанника, ссыльного консула, плюс талант Сертия, парикмахера и костюмера, явили миру истинный шедевр. А сидящая на лошади молодая женщина, маленького роста, с большими кольцами в ушах и дорогом, но вышедшем из моды платье, могла быть тоже только из Галлии. Впрочем, это был его любимец Клидион, вытащенный Изгнанником из подвала, который они вместе делили в царстве смрадных теней.

– Наконец-то ты приехал! – сказал Сулла.

Мужчины обнялись и расцеловались под взглядами многочисленной челяди. Все хотели услужить путешественникам и позаботиться о лошадях.

– Я тебе очень признателен и благодарю за это.

Изгнанник поспешил ему на помощь.

– Право же, – сказал Мерсенна, беря под руку бывшего офицера-легионера, – будь что будет! Я решил бороться вместе с тобой, чем прозябать в дыре... – Он обернулся и посмотрел на безупречные здания, их украшения, настенные фрески, силуэты конюшен для более чем двухсот лошадей; на аллею, ведущую к портику, у подножия которого рабы сооружали мавзолей для Менезия. – Твой великолепный дворец возвышается над столицей мира! – воскликнул он. – Разве не заслуживает он того, чтобы ради него рискнуть всем?

– Тебе, Нестомарос, я поручаю управлять им. Я сейчас же представлю тебя экономам и управляющим. Ведь ты как раз для этого и приехал...

Они прошли в большой атрий, вслед за ними рабы внесли поклажу. А служанки, потихоньку подсмеиваясь над штанами, которые носила под платьем молодая супруга путешественника, провели ее в отведенные им с супругом покои.

Когда дворцовые управляющие собрались, Сулла объявил им, что отныне своему другу Нестомаросу из Лугдунума он передает бразды правления дворцом и фермами. Отныне они должны будут повиноваться ему во всем.

Нестомарос задавал управляющим различные вопросы, из которых стало ясно, что галл прекрасно разбирается в том, как надо вести дела в Риме. Таким образом, его власть установилась сама собой, как это случилось утром с Суллой.

А заодно Нестомарос приказал собрать всех рабов, где бы они ни работали. Пришли даже те, кто чистил отхожие места, и те, кто занимался счетами, и напыщенные секретари, и неуклюжие носильщики дров из терм с мозолистыми руками, и разодетые служанки, и накрашенные флейтистки. Они молчаливо топтались в атрии. Изгнанник с подобающим галльским акцентом объявил, что по случаю его вступления в должность отменяет все предыдущие наказания и штрафы. В качестве вознаграждения каждому будет выдана сумма в сто сестерциев. Затем он всех отпустил, но предупредил, что с сегодняшнего дня не потерпит более бесхозяйствования: провинившегося ожидает не только наказание кнутом – для мужчин ссылка на галеры, для женщин и девушек продажа своднику. Хозяин Менезий, добавил Нестомарос, незадолго до своей кончины приказал начать постройку новых галер с тремя рядами гребцов. И пусть каждый запомнит это, в противном случае вскорости может оказаться на одной из этих галер...

Рабы и экономы, в большинстве своим такие же рабы, разошлись, и Сулла, желавший переговорить с Мерсенной наедине, перед тем как отправиться в школу гладиаторов, провел своего друга к усыпальнице.

Они миновали мраморное помещение и вышли в салон под открытым небом, откуда был виден весь Город.

Последнее, что видел боевой товарищ Суллы, ушедший в небытие, – темный ночной Город, расцвеченный мерцающими огнями. Сейчас же пред Суллой и Изгнанником Город предстал под яркими лучами солнца, озолотившего тысячи черепичных крыш и окрасившего далекий сельский горизонт.

– Это здесь, ведь так? – спросил Мерсенна-Нестомарос, который уже знал от Суллы, как погиб Менезий.

– Да, здесь. Я видел, как он пил вино, и я слышал, как она ему сказала, что не будет пить вина, так как завтра ей предстоит... Я и не сообразил, что присутствую при смерти того, кого я приехал защищать от опасностей этого города...

Изгнанник покачал головой.

– Вот тебе и яд, – сказал он.

– Как ты думаешь, хотела ли она его убить? – спросил Сулла.