Дикарка для Хулигана

Сам не замечаю, как оказываюсь дома. Не помню, ни как из палаты выходил, ни как больницу покидал, ни как за руль садился, ни как ехал, ни как на этаж поднимался. Всё напрочь растворилось в догадках и предположениях. Единственное, в чём уверен — у меня появилась надежда. Если есть хоть мизерный шанс, что эта ниточка приведёт меня к брату, то я обязан её распутать.

Сомнения грызут душу, оставляя в ней дыры. Сложно даже представить, что такие совпадения возможны.

На нервах скуриваю всю пачку. Ловлю себя на этом, только когда вытягиваю из шкафа новую. Грубо выругавшись, торможу себя. Заливаю в горло большой глоток вискаря, чтобы согреться. Меня коноёбит. Зубы, блядь, дробью хуярят. В тысячный раз смотрю на молчащий телефон. Желание просто услышать Дианкин голос преодолевает все пределы, но я не даю себе этого сделать. Раз не звонит сама, значит спит. Пусть отдыхает.

Как загнанный в ловушку зверь, метаюсь из комнаты в комнату. Вынимаю из тумбочки снимок и долго всматриваюсь в лицо брата. Все остальные тупо смазываются.

Я хочу, чтобы это оказалось правдой. Поверить в сказку. Диана научила меня верить в то, что в нашем мире есть место чудесам.

Я не молился с самого детства, когда понял, что Богу плевать на нас с Артёмом. Но сейчас губы сами выталкивают слова молитвы. Я умоляю вернуть мне брата. Дать шанс всё исправить. Просто посмотреть ему в глаза и сказать "прости". И услышать "прощаю". Хотя бы несколько минут поговорить с ним. Узнать, что он счастлив. Я так хочу, чтобы его жизнь сложилась. Чтобы эта девчонка была той самой.

К тому моменту, как смартфон наконец оживает, слабое ноябрьское солнце уже пробивается сквозь задёрнутые шторы. Это была одна из самых тяжёлых и бесконечных ночей. Несмотря на отсутствие сна, усталости нет. Я заряжен уверенностью, что с помощью этой девахи смогу найти брата.

Отвечаю на звонок, ожидаемо получая крики и почти истерику.

— Егор! Наконец-то! Где ты? Почему не приехал?! У тебя всё хорошо?! Егор, не молчи! Ответь! — орёт Дикарка сипло, но громко.

Я бы и рад ей ответить, но просто не могу вставить ни единого слова в её монолог. Когда замолкает, чтобы набрать в лёгкие воздуха, высекаю:

— Не кричи, Диана. Со мной всё хорошо. Я жив. Здоров. Сейчас дома.

— Почему ты там, Егор? Почему не…

Перебиваю её, пока не нарастила децибелы голоса и паники.

— Извини, Ди. Я сейчас объясню. Только выслушай спокойно. Хорошо?

Она шумно вздыхает и шепчет:

— Я волнуюсь за тебя.

— Знаю, Котёнок. Но со мной правда порядок. Просто случилось кое-что, и я пока не знаю, как этому относиться. — забиваюсь кислородом и поднимаюсь на ноги. Всё же закуриваю очередную сигарету. Пару секунд смотрю в окно, слушая её сбившееся дыхание. Прикрываю веки и выбиваю убитым голосом. — Та девушка пришла в себя. Она… Блядь, Ди, она назвала меня Артёмом.

На том конце трубки слышится свистящий вдох и дробный выдох. Тишина. Еле различимый шёпот:

— Вы с братом сильно похожи?

Делаю новую затяжку. Урывками выпускаю дым в холодный воздух.

— Достаточно, чтобы человек, который неделю валялся в отключке, смог нас спутать.

— Думаешь, что она его знает?

— Я без понятия, что мне думать. Блядь… Я растерян, Диана. Мне так хочется в это верить, но я боюсь ошибиться.

— Ты говорил с ней?

Если бы это можно было назвать разговором…

— Я бы так не сказал. — пересказываю Дикарке "разговор", то сжимая, то разжимая кулаки. Зубы скрипят. Глаза жжёт от недосыпа. — Я сам не понял, как приехал домой. На эмоциях был. Хотел тебе позвонить, но не стал будить.

— Я понимаю, любимый. — шелестит Дианка. — Что дальше будешь делать?

Громко сглатываю, даже не делая попыток скрыть от неё своё состояние.

— Поеду в больницу. Попробую ещё раз с ней поговорить.

— Хочешь, я тоже приеду?

— Не надо, малышка. — прошу полушёпотом. — Лечись. После больницы я сразу к тебе поеду.

— Только не пропадай больше. — просит тихо с мольбой в интонациях.

— Не пропаду, Ди. Если не буду отвечать, то не переживай. Если планы изменятся, то я тебя наберу.

— Хорошо. Я люблю тебя. — уже севшим шёпотом добивает.

Знаю, что ей не только говорить трудно, но и волнение давит, поэтому ещё несколько минут успокаиваю и убеждаю, что всё будет хорошо.

В больнице сталкиваюсь с медсестрой, которая выбегает из палаты девушки. Перехватываю её за локоть.

— Как она?

— Ни на что не реагирует. Я за Константином Витальевичем иду.

— Не спеши. Позови его минут через сорок. — она только непонимающе лупает. Закатываю глаза и высекаю. — Я хочу попробовать до неё достучаться. Отец позже может её осмотреть.

Для верности сую ей в карман халата пару купюр, и она, сияя, исчезает.

Глубоко вдыхаю и толкаю дверь. Всего на мгновение сталкиваемся с девчонкой взглядами, и она отворачивается. Замираю ненадолго, стараясь понять, почему она так упрямо отмалчивается. В её глазах больше нет вчерашнего отупения и непонимания. Какие могут быть у неё причины для молчания, если не одна единственная?

Она знает Артёма. И она понимает, кто я. Видимо, и история нашей семьи ей известна. Иначе какой смысл?