Дихронавты

Хотя боль была несравнима с ударом ножа, неприятные ощущения обострились из-за инстинкта самосохранения; с тем же успехом можно было ткнуть себя в глаз, а затем, не дрогнув, вогнать палец еще глубже. Он чувствовал, как рубчик в месте соприкосновения его кожи с мембраной Тео сначала предостерегает его об опасности, затем протестует в ответ на травму и, наконец, постепенно начинает поддаваться. Он ощущал дрожь Тео – но если не считать стесненного дыхания, им обоим удалось сохранить тишину даже в момент разрыва шва.

Сэт знал, что если он остановится, чтобы обдумать содеянное, то уже не сможет довести дело до конца; теплая влага на коже и запах крови, пока что были всего лишь абстракциями, которые он мог держать в стороне от своего сознания – но лишь до поры до времени. Продолжая надавливать пальцем на костную стенку сбоку раны, он прочертил им по краю круглого отверстия – теперь, когда шов был поврежден, разрывать его стало проще. На полпути какая-то его часть поддалась панике и чувству отвращения, вызвав в сознании мятежную картину, четко демонстрирующую разницу между надрезом, после которого оставался хотя бы болтающийся лоскут кожи, и раной, полностью оголявшей расположенную под ней плоть. Но он не отступился, переборов образ заживо содранной кожи усилием воли.

Когда палец Сэта сделал полный круг, он плюхнулся на подстилку. По его лицу и затылку струилась кровь, но руку он держал вне поля зрения – ведь иначе был риск ее увидеть.

– Ты меня слышишь? – спросил он Тео.

– Более-менее. – Внутренний голос Тео казался приглушенным; они уже повредили нечто более глубокое, чем сам сонар.

– Если почувствуешь, что мои действия причиняют тебе вред, кричи во весь голос. – В те редкие моменты, когда ему доводилось размышлять об анатомии их связи с Тео, Сэт всегда представлял, что переплетенные друг с другом ткани, соединяющие тела ходока и поперечника, будут уступать по своей прочности их внутренностям. Но это было всего лишь догадкой, подтвердить которую не могла даже толика народной мудрости; большинство пар разделялись лишь после того, как умирало одно из их звеньев.

Справиться с нижним сонаром было куда сложнее, учитывая, что его левая рука была прижата телом к земле. Было тяжело контролировать угол между мембраной и пальцем, который к тому же постоянно соскальзывал с раны. Он слышал, как тихо и отрывисто хнычет от боли и досады, но как мог старался этого не выдавать. Шансы убедить Аду и Далию в возможности раздельного существования моментально бы испарились, если бы им пришлось воочию наблюдать процесс разделения.

Разорвав оба шва, он какое-то время неподвижно лежал на одеяле, медленно дыша и пытаясь собраться с силами. Но затем он почувствовал, как внутри туннеля, извиваясь, двигается тело Тео. Для резких движений поперечнику не хватало места, но волны сжатия расходились по его коже, увлекая плоть Сэта то в одну, то в другую сторону, и дергая за тысячи крошечных ниточек подобно животному, терпеливо пытающемуся освободиться от вцепившихся в него шипов.

Сэт хотел спросить, нужна ли Тео помощь, но не мог выдавить из себя ни единого слова, даже шепотом. Приступая к делу, он ощущал нечто вроде сдержанного самокалечения, но теперь его восприятие происходящего постоянно чередовалось между отторжением части тела и ее ампутацией – как будто ему отчаянно хотелось избавиться от застрявшей в голове штуковины, переставшей быть нормальной и желанной частью организма, при том, что сама мысль о ее утрате вызывала не меньший ужас, чем конечность, решившая выбраться на волю и уползти прочь.

– Можешь меня подтолкнуть? – тихо попросил Тео. Его слова звучали так странно, будто исходили от какого-то другого поперечника, чей невидимый носитель лежал совсем рядом, и их с Сэтом головы касались друг друга.

Сэт поднес правую руку к голове и осторожно надавил всеми термя осевыми пальцами на сонар Тео. Тот сразу же сдвинулся с места – и Сэт замер, почувствовав такой шок и отвращение, будто ткнул себя в бок, и его плоть начала разваливаться, как сгнивший плод.

– Сильнее, – взмолился Тео.

Сэт усилил нажим, и почувствовал, как Тео напрягся, чтобы его тело не погасило давление на соединительную ткань. На мгновение движение прекратилось; все как будто вернулось в норму, если не считать того факта, что его правая рука еще никогда не отклонялась так далеко влево, когда он подносил ее к черепу. Затем тугая мембрана начала отдаляться, и Сэту пришлось погрузить руку вглубь туннеля, насколько хватало длины фаланг; наконец, его цель ускользнула, и пальцы остались висеть в воздухе.