Дихронавты

– Сканируй ее сильнее! – взмолился Сэт. Если южанцы издалека услышали голос плачущей в воде Далии, то высокочастотный звук на таком расстоянии вполне мог причинить им боль. Живот Марты в восприятии Тео стал ярче и странно зарябил, а Сэт ощутил в своем черепе вибрирующую боль, но что бы там ни чувствовала сама Марта, крик Тео ее ничуть не смутил.

Теперь Сэт и сам видел ее нож; Марта держала его наготове прямо у него за спиной, будто раздумывая, куда ударить, чтобы нанести как можно больший урон. – Пожалуйста, не надо, – хватая ртом воздух, произнес он. С ее стороны это могло быть актом милосердия: больше не имея возможности прокормить своих гостей, Марта попросту решила положить конец их страданиям. – Пожалуйста, не надо, – повторил он. Пусть голод был невыносим, расставаться с жизнью ему не хотелось.

Зрением Тео он увидел, как опускается нож. Сэт скрючился и попытался уклониться, что есть сил изогнувшись всем телом, но лезвие все равно впилось в его спину. Он взревел от шока и боли, и пытаясь освободиться, почувствовал, как руки нападавшей стали скользкими от крови, хотя ее хватка так и не ослабла.

Когда Марта снова занесла нож, Далия залепетала, издав набор странных, отчаянных звуков. – Ты, долбаное животное! – завопил Сэт. – Не смей делать это на глазах у ребенка!

Марта неподвижно застыла с ножом в руке. Тело Сэта выгнулось дугой, но теперь его мышцы обмякли, и он снова плюхнулся на землю. Он невольно закрыл глаза и мгновением позже почувствовал, как перестали работать сонары Тео. Сэт был ошарашен резкой болью, прочертившей его спину – от нее стало больно даже глазам, будто их ослепил яркий свет. В голове зазвенели протесты Далии, но теперь с каждой паузой в ее вскриках в разговор вступал еще один голос, в котором с большей властностью и точностью отражались те же самые мотивы.

– Съешь это, – уговаривала Ада. Она что-то поднесла к его лицу. Сэт открыл рот, позволив ей положить туда немного еды. Ей оказался кусочек подпорченного плода, мякоть которого наполовину сгнила, а кожура оказалась твердой и высохшей. Сэта чуть не стошнило, но он все же заставил себя проглотить предложенную пищу. После этого Ада дала ему еще один кусочек, а за ним и третий.

– Сэт просыпаться, – сказала Далия.

– Да, – согласилась Ада. – Он проснулся.

Сэту хотелось услышать еще чье-нибудь мнение по поводу собственной вменяемости, но Тео по-прежнему был без сознания.

– Ты уже говорила с Тео? – спросил он у Ады.

– Нет. А сам он с тобой не разговаривает?

– Пока нет.

– Дай ему время, – посоветовала Ада. – Сейчас вы оба наверняка очень слабы. Я принесу тебе воды.

Единственным предметом, подходящим на роль чашки, оказался маленький кусочек кожуры сапоты, поэтому каждый глоток приходилось делить на десять частей; несмотря на это, Ада терпеливо носила воду от желоба ко рту Сэта, пока он не сказал ей, что напился вдоволь.

Спину жгло, но когда он осторожно шевельнулся, пытаясь оценить серьезность раны, то понял, что нош лишь оцарапал кожу, не нанеся более глубоких повреждений.

– Что именно произошло? – спросил он у Ады.

– Что именно? – Оговорка ее, похоже, удивила, будто Сэт просил чего-то совершенно недостижимого. Вроде чистой одежды.

– Далия ее отговорила?

– Это, пожалуй, сильно сказано. Но если и говорила на языке Марты, то вторая часть, скорее всего, прозвучала, как тавтология. Думаю, теперь они понимают, что первое впечатление о нас оказалось ошибочным, и этого, видимо, хватило, чтобы заставить ее передумать. – Она показала ему кусочек гнилого плода. – Если мы и не их дражайшие кузены, то, по крайней мере, уже не животные, которых можно без зазрения совести отправить на бойню.

Сэт вновь засыпал, просыпался и ел. Теперь они не испытывали недостатка в гнилых фруктах, и хотя их количества вполне хватало, чтобы хоть как-то забить желудок, такая еда оставляла после себя ощущение слабости. Далия, может, и напугала Марту, не дав ей пустить в ход нож, однако новый статус кво вовсе не был идеальным решением, которое их хозяева игнорировали по собственной воле; это был риск, который они считали неоправданным, пока внезапно не возросли ставки морального плана.

Тео по-прежнему не шевелился. Сэт уже начал беспокоиться, получает ли тот необходимые питательные вещества, но все, что ему оставалось – это съедать как можно больше этой отвратительной кашицы в надежде, что поглощенного количества будет достаточно, чтобы компенсировать качество плода. Он знал, что его тело, в первую очередь, будет думать о себе – и точно не станет жертвовать своими тканями, чтобы переработать их в пищу для поперечника. Но и не будет относиться к поперечнику, как к расходному материалу, позволив тому умереть от голода, если подобного исхода можно было избежать.

Спустя четыре дня после ранения Сэт проснулся от разговора Далии и Икбала. Он неподвижно лежал с закрытыми глазами, вслушиваясь в их слова. Оба говорили на удивление тихим голосом, и на мгновение он даже задумался, могли ли они делать это намеренно, чтобы не тревожить его покой, но в итоге эта мысль показалась Сэту надуманной.