Дикие

— Мы возьмем ящик с собой.

От удивления у Джулии отвисает челюсть. Я никогда еще не видела, чтобы они расходились во мнениях.

— Зачем? — рявкает Джулия. — Зачем тащить его в школу?

— Мы отдадим его директрисе, — пожимает плечами Карсон. — Она решит, что с ним делать.

— Мы уже решили, что с ним делать, — настаивает Джулия. Я киваю, но они даже не смотрят на меня. — Его содержимое предназначено для того, чтобы нас убить. Зачем нести его в школу?

— Мы всегда можем избавиться от него позже, — продолжает Карсон. — Без Уэлч у нас осталась только директриса. Я не понимаю, зачем что-то от нее скрывать.

Джулия тянется к ее руке.

— Я понимаю, что ты разбита, но…

— А если Уэлч ошиблась? Что тогда? — Я впервые слышу, чтобы Карсон говорила так громко. Ее глаза блестят, а нижняя губа дрожит, но она продолжает стоять на своем. — Что, если это лекарство? Директриса должна знать. — Она смахивает слезу. — Я так устала, Джулия. Мы храним столько секретов и принимаем решения, которые не должны принимать, и сейчас я не могу этого делать. Это я держала нож. Я, а не ты. Пусть с ящиком разбирается директриса.

Джулия выглядит совершенно убитой.

— Прости, — говорит она хрипло. — Конечно. Мы отнесем его в школу. Гетти, ты не…

— Пусть будет как говорит Карсон. — Я устала, а если Карсон снова начнет плакать, я тоже могу разрыдаться.

Я отхожу в сторону, чтобы они могли побыть вдвоем, но краем глаза успеваю увидеть, как Карсон оседает на руках Джулии.

Ящик слишком тяжел, чтобы нести его в одиночку, и мы молчим, но никто не торопится вынимать контейнер.

— Мы возьмем ящик, — наконец говорит Джулия Карсон. — А ты иди вперед.

Я приседаю рядом с ящиком, закрываю крышку и провожу рукой по ее гладкой поверхности. Она прохладная, с крошечными бороздками, которые не видно со стороны; сбоку приделана ручка. С другой стороны за такую же ручку берется Джулия. Вместе мы поднимаем ящик, и Джулия морщится, когда он бьет ее по бедру.

— Если директриса спросит, — говорит она, когда мы трогаемся с места, — Уэлч сама это сделала. Карсон стояла у тебя за спиной.

— Само собой.

Джинсы промокли насквозь и липнут к телу, боль в глазу усиливается. Из-за сверкающей поверхности океана мне приходится напрягать зрение. Я хочу одного: вернуться домой. Спрятаться в укромном уголке, подальше от воспоминаний об Уэлч и мистере Харкере. И чтобы Риз сказала, что все будет хорошо.

Мы едва успеваем войти под деревья, а я уже чувствую, как дрожит земля, и замечаю вдали движение в ветвях. Джулия ускоряется, и я стараюсь не отставать. Не оглядываться. Но дорога сворачивает, и я вижу его через плечо. Что-то огромное, черное, как сама пустота, пробирается между деревьями в противоположном направлении. Это медведь, привлеченный запахом крови и телом, покачивающимся на воде.

Я слишком измотана, чтобы бояться. Сил у меня осталось ровно на то, чтобы передвигать ноги. Не оглядывайся, Гетти. Думай о чем-нибудь другом. Но на ум приходит только вчерашняя ночь и то, как под моими пальцами с мистера Харкера клочьями сходила кожа. А еще — Мона в мешке. И еще, и еще, и еще.

Поступки, которые я совершала, тела, к которым прикасалась. Все это будет зря, если я не найду Байетт. Уэлч не может дать мне ответов, но я найду их сама.

Мы удаляемся от причала. С приходом токс с моих ладоней не сходят мозоли, и теперь я благодарна за это, потому что с каждым шагом ящик становится все тяжелее. Стоило все-таки сунуть контейнер в мешок, а ящик оставить на причале.

— Почти на месте, — произносит Джулия, когда дорога плавно изгибается в последний раз. Я не свожу взгляда с верхушек деревьев, высматривая крышу. — Народ соберется в вестибюле, — продолжает она. — Карсон войдет в школу одна. Пусть найдет директрису и приведет ее к воротам; тогда и решим, что делать.

Еда. Я гнала эту мысль всю дорогу, но без толку, и теперь прикусываю губу, сдерживая слезы. Пожалуйста, пусть жизнь Байетт стоит всех наших жизней.

— Думаешь, будет настолько плохо?

— Думаю, будет неприятно.

— Да уж, — говорю я. Надеюсь, это звучит так, как будто я с ней соглашаюсь. Потом я окликаю Карсон, стараясь не обращать внимания на сосущий ужас в животе.

Она оборачивается, споткнувшись о выбоину на дороге.

— Что такое?

— Ты пойдешь внутрь первой.

— Просто найди директрису, — поясняет Джулия. — Приведи ее к нам.

— Я…

— Тебе не нужно ничего объяснять, — мягко говорю я. — Можешь просто сказать ей, что мы ее ждем. Этого должно быть достаточно.

Она кивает и снова отворачивается, и мы продолжаем идти. Из-за деревьев выплывает ограждение крыши. При виде его в груди словно развязывается узел, и я медленно выдыхаю. Чем быстрее мы доберемся до школы, тем быстрее я избавлюсь от ящика и вернусь к опасностям, с которыми хорошо знакома.

Мы поворачиваем и идем к воротам. Карсон машет ружейной смене на крыше. Я могу представить, что они чувствуют — страх, который рождается в них, когда они пересчитывают нас, сперва один раз, затем второй.

Без Уэлч многое изменится. Порядок, который мы установили, уже дышит на ладан. Без Уэлч он совсем развалится.