Дикие истории. Дневник настоящего мужика

Выяснилось, что под одеяниями они обвешаны бутылками, как шахидки взрывчаткой. Их вонючие прелести скрывались под батареей виски и джинов. Даже на сатиновых нечистых панталонах были нашиты кармашки для маленьких бутылочек-мерзавчиков с авиаалкоголем. Мы очень обрадовались и обрадовали из носка Али и его жен. «Алкашка» была перелита над унитазом в бутылки из-под спрайта, и мы отправились искать свой гейт.

Следующая посадка была в Бангкоке. Контора знала, как мы рискуем, и отправляла нас как в последний путь — с почестями. И потому мы летели бизнес-классом. С нами это случилось впервые, и мы были шокированы известием, что весь алкоголь на борту — бесплатно и можно себя не ограничивать. Мы бережно упаковали нелегальную дебурлыгу в рюкзаки и стали набивать карманы маленькими и очень красивыми бутылочками с дорогими напитками. Да — мы солдатня. Мы выглядели дикарями и смотрелись в бизнес-классе как мухи в сметане. Но каждый из нас понимал, что в нашей жизни это может не повториться, а для всех, кто смотрит на нас, мы — мимолетное развлечение. Мы как инопланетяне появились в этих креслах и исчезнем навсегда. Кто знает, быть может, сейчас потомок Фирдоуси или Низами пишет свои воспоминания справа налево. И описывает встречу с дикарями в самолете. Удачи ему. Я думаю, наши читатели не пересекутся. Хотя это было бы забавно, наверное.

«Катарские авиалинии» плавно покатились по полосе Бангкока. Нас первыми пригласили на выход через рукав. Мы подхватили рюкзаки, взяли по стаканчику халявного мороженого и, улыбаясь, вышли в трансферную зону. Густая жара обняла нас. Интересно, почему у них кондиционеры не работают? Этот вопрос мы довольно долго обсуждали, пока не посмотрели на потолок. Потолка не было. Над нами открытое пасмурное небо Таиланда. Раньше мы и не знали, что в аэропорту может не быть крыши.

Градусник показывал плюс тридцать пять. Мы очень обрадовались. Мы улетали из Москвы десятого января. Нам хотелось лета. И не простого, а самого знойного. Разница с Дубаем составила десять градусов. А мы знали — в Пномпене будет еще теплее. Нам казалось, что мы хотим этого…

Бангкокский аэропорт тоже очень изменился за прошедшие годы. Я часто там бываю и отмечаю с грустью, что участков без крыши стало значительно меньше. Чудесный запах Азии сменился теперь всепроникающим запахом Америки.

А пока… Пока мы стояли посреди зала, хотя нет… посреди прекрасного дворика и думали о том, как попасть на рейс до Пномпеня. Стены были увиты бугенвиллеями, из щелей торчали непентесы. Над нами каждые десять секунд грохотали самолеты, а в промежутках между посадочным ревом доносился гул Бангкока. Тогда он казался нам опасным.

ЛИШЬ СПУСТЯ ДВАДЦАТЬ ЛЕТ ПУТЕШЕСТВИЙ ПО АЗИИ МЫ ПОНЯЛИ, КАКОЕ ПРЕКРАСНОЕ СПОКОЙСТВИЕ НЕСЕТ НЕУМОЛЧНЫЙ ШУМ АЗИАТСКИХ МЕГАПОЛИСОВ.

К нам подошла маленькая девушка. Она безошибочно признала во мне вождя. Взялась за лямку рюкзака и стала тянуть. Мы не понимали, чего ей от нас нужно. И наконец один из нас услышал в ее птичьем лепетании слово «Кампучия». Мы пошли за ней. Минуя охрану и досмотры, мы вышли на поле и сели в трехколесный мопед — тук-тук. Мотор взревел, и мы понеслись по взлетно-посадочной полосе. Водитель лихо обгонял аэропортовскую технику, мы проскакивали между колес у садящихся самолетов. Подрезали справа и слева автобусы, заправщики и пожарки. Все гудели нам, и мы гудели всем. Мопед вырвался с бетонной полосы и помчался по пожелтевшему от жары газону. Скоро скошенная часть осталась вдали. Мы неслись по кочкам. По высоченной желтой осоке. Мы все еще были на территории аэропорта, но цивилизация осталась позади. Впереди был овраг, за ним свалка старых самолетов и вертолетов и забор из колючей проволоки. И солдаты с овчарками…

Мопед скрипнул тормозами. Девушка потянула меня за лямку к оврагу. Она улыбалась. Два огромных косметических зуба на верхней челюсти ее ротика мерцали путеводными звездами.

— Кампутия-Кампутия, — лепетала она.

Отряд пошел за мной по траве. Мы перелезли овраг и направились к свалке самолетов. Пот катился градом. Девушка остановилась и указала рукой на помойку.

— Кампутия хорошо! — сказала она неожиданно и унеслась на тук-туке, поднимая клубы рыжей пыли.

На одном крыле и честном слове