Дикие цветы

– Да, – ответила она тихо. – Даже если вы пытались меня переехать. – Тони закрыл рот руками и рассмеялся, от чего его глаза превратились в два полумесяца.

– Что? – спросила Корд, но Мадлен сложила руки на груди и молчала.

– Гэри, не затруднит ли вас присмотреть за ней… – обратилась Алтея к миссис Гейдж, назвав ее именем, которое та ненавидела. – Поищите какую-нибудь старую одежду Корд. О, бедный ягненочек…

– О, конечно, – ответила миссис Гейдж с изрядной долей сарказма. – Потому что двоих мне мало, и…

Алтея проигнорировала ее ответ.

– Бен! Не стой на коленях на стуле. И застегни рубашку.

– Я всего лишь делал то, что мне показала Корд. «Бэй Сити Роллерс»[49] не носили рубашек, а надевали куртки на голое тело. Я видел их в «Вершине популярности»[50] на прошлой неделе, у них были куртки с блестками и…

– Не сваливай это на меня, – злостно прорычала Корд. – Звучит так, словно я заставляю тебя плохо вести себя за столом, Флэш…

– Я завожу машину, Алтея, дорогая. – Дядя Берти снова появился в дверях.

– Дядя Берти, а сделай снова тот трюк, когда у тебя глаз вылезает из глазницы. – Бен снова встал на колени на стуле.

– Бен…

Внезапно раздался звонкий голос, и все удивленно замолкли.

– Прошу прощения! Прошу прощения! – Все уставились на маленькую фигуру Мадлен. Она показывала на Бена и Корд. – Я не хочу играть ни с кем из вас. Я привыкла играть одна. Я не пришла бы сюда, если бы ваши мама и папа не были так добры ко мне, и если бы у меня на кухне было что-то, кроме засохшего риса, и если бы мне не было так страшно одной. Я думаю, вы оба просто ужасные. Вы избалованные и вдобавок самовлюбленные.

Корд смотрела на нее, и ее глаза медленно сужались.

– Что ж… – протянула она, пытаясь придумать достойный ответ.

– Мы и правда самовлюбленные, вот! – выпалила она спустя некоторое время, но тут же скривилась от раздражения, потому что Мадлен ухмыльнулась с явным чувством превосходства.

– Корд! – резко осадила дочь Алтея. С улицы раздался автомобильный гудок. – О, Мадди, дорогая, прости, что приходится покидать тебя. Корд и Бен очень рады тебе, малышка… Я очень надеюсь, что вы подружитесь. Прощай!

Она сбежала по лестнице, хлопнула входной дверью и уехала.

– Ну что ж, теперь вас трое, – сердечно сказал папа в повисшей тишине. – Правда, здорово? Давайте я отведу вас на пляж? Или, может, поиграем в «Счастливые семьи»[51]? – Последовала неловкая пауза. – Или в любую другую старую игру?

– Вам не нужно за мной присматривать, мистер Уайлд, – сказала Мадлен. – Я тоже ухожу. О, смотрите, вы оставили дверь пляжного домика открытой, – добавила она своим звонким тонким голосом. – Все эти консервные банки и прочая еда, которую вы там храните, может пропасть. Можно я возьму что-нибудь из этого себе на обед?

– Еда? – спросил папа озадаченно. – Дорогая, там нет никакой еды.

– Еще как есть. И еще куча театральных программок, и письмо, подписанное Беном и Корд о том, что они сбегают. Это что, все часть игры? – Она деликатно улыбнулась Корд, два ярко-розовых пятна горели на ее чумазых щеках. Она подтянула свою не по размеру большую рубашку. – Я не очень хорошо разбираюсь в играх, ведь я привыкла играть сама.

Папа встал и, не произнеся ни слова, спустился с крыльца и зашагал в сторону пляжного дома-они видели, как он петляет среди высокой травы. Корд зарычала на брата:

– Ты сказал, что закрыл дверь, Бен! Никогда больше тебе не поверю. Глупый ребенок.

Она толкнула его сильнее, чем рассчитывала, брат упал, ударился головой о буфет и заплакал, а потом встал и попытался сам толкнуть Корд, но промахнулся и только снова ударился сам. Миссис Гейдж разняла их, назвав маленькими неблагодарными свиньями, и вдобавок очень болезненно сжала Корд ухо.

Все это время Мадлен Флэтчер стояла со скрещенными руками и наблюдала за ними, стояла со своими колтунами в волосах, с расстегнутой молнией на тесных шортах, с торчащими синими трусами, и, казалось, ей было абсолютно все равно. Папа вернулся мрачнее тучи, держа в руках пакет с едой, письмо, написанное почерком Корд, и запасным плюшевым мишкой, которого Бен оставил в пляжном домике. Он увидел ушиб на лбу Бена и отправил Корд в свою комнату до конца дня.

Он спустился к ней позднее, перед обедом, сел на краю кровати, теребя бледно-розовое покрывало точно так же, как и она. Она все еще притворялась плачущей.

– Ты должна быть добрее, Корд. Такое поведение разбивает мне сердце, – сказал он ей.

– Бен не хочет ходить в эту школу, папа.

Папино лицо было грустным. Корд заметила, что он начинает лысеть.

– Я уже не один раз говорил, что школа начнется только в следующем году. У него будет полно времени пообвыкнуться. Ох, Корд, я сержусь не из-за вранья и не из-за планирования побега за нашими спинами. Милая, ты хоть представляешь, как расстроились бы мы с мамой, если бы вы сбежали?

– Маме было бы все равно. Она говорила тебе, что никогда не хотела детей и что ты забрал ее лучшие годы. Я все слышала, – сказала Корд напряженно.

Папа был ошеломлен.

– Когда?