Дикие цветы

– Хороший вопрос. Много приставала к людям. Мы гостили у старого друга семьи в Дамаске. Это было после того, как я получила диплом. Началась Великая война[171], и я там надолго застряла. Там я сдружилась с приятным парнем, изучавшим колонны храма Баала, а потом отправилась по Великому шелковому пути в Вавилон, а потом в Ур. Я ехала на верблюде, Энт, и города были великолепны. Ворота Иштар[172], дворцы Навуходоносора, полные сокровищ, – он осаждал Иерусалим, знаешь ли. Там начиналась сама история, и все наследие лежало там, под землей, и с каждым днем проступало все яснее. Я осталась помочь, поехала в Ур на один сезон и неожиданно стала чем-то вроде талисмана – кому-то посчастливилось найти несколько ценностей, пока я была рядом, и с тех пор я пользовалась всеобщим расположением. – Она пожала плечами так, словно в одинокой женщине, путешествующей на верблюде по Сирии, чтобы участвовать в раскопках древнего Вавилона, не было ничего необычного. – А когда я вернулась в Лондон, чтобы помочь с каталогизацией артефактов, мне дали работу в Британском музее, и там я и познакомилась с Дафной. Она жила в ужасной квартире в Кенсингтоне, за которую платила баснословные деньги, а швейцар норовил засунуть руку ей под юбку. Правда, Энт. Прямо в лифте. Не делай так с девушками, когда вырастешь, ладно? Никогда так не делай.

– Не буду, – горячо пообещал он.

Дина дала ему ветку.

– Пожалуйста, в ту кучу, где дерево, которое можно высушить, а не в ту, где мокрые листья, они для перегноя. На чем я остановилась? Ах да. Она общалась с довольно отвязной компанией, не очень-то милой, если честно. Она довольно легко… Не важно. Я спросила, не хочет ли она переехать ко мне. Мы жили вместе два года, до того, как… – Она замолкла. – Смотри-ка, незабудки уже цветут. Как прекрасно.

– До того, как что?

– Как я уронила каменную скрижаль на кофейный столик у дивана. На диване спала Дафна. Столик был стеклянным.

Энт непонимающе покачал головой.

– Я помню, как открылась рана на щеке, идеально прямая линия. Такая особенность стекла. Это из-за меня у нее шрам. – Энт выронил ветку. – Очень плохо вышло. Врачам пришлось сшивать щеку, и они прекрасно справились. Но, несмотря на это, она подхватила инфекцию и болела целую вечность.

– О господи… Как это случилось?

– Я была пьяна, – твердо сказала Дина. – Все произошедшее – только моя вина. Мы из-за чего-то поругались – кажется, из-за скрижали, которую я держала. Я очень сожалела об этом. Глупая ссора. – Ее глаза наполнились слезами. – Не могу вспомнить, из-за чего, а так хотела бы. Бедная Дафна.

– Я поругался с папой, когда виделся с ним в последний раз, – сказал ей Энт в попытке утешить. – Из-за пансиона. Он хотел, чтобы я там учился, а я не хотел. Я ужасно с ним обошелся, а потом он уехал и через две недели умер. Мне так хотелось бы это изменить. Всего лишь один глупый поступок…

– Но ты не можешь, верно? – Она задумчиво наклонила голову и поправила отделанную бахромой шелковую шаль на плечах. – Твой отец был очень настойчив насчет пансиона, ведь так? Он писал мне об этом, как твоему опекуну, когда началась война. До этого он не выходил на связь много лет. Думаю, он хотел, чтобы ты имел самое лучшее… – Энт сжал зубы, а Дина отбросила с глаз локон волос. – Послушай, все мы совершаем ошибки. От своих я сбежала в Багдад. Для меня нашлась работа на раскопках в следующем году, а я всегда любила царя Синаххериба – он перенес столицу в Ниневию, построил дворцы, разбил сады необыкновенной красоты… Там я нашла ангела, – она посмотрела на панно, висящее над дверью. – На чем я остановилась? Ах да. Я оставила квартиру Дафне, с учетом произошедшего мне показалось, что так будет правильно. А она… она и я… – Она замолчала. – Мне постоянно приходится напоминать себе, что все в прошлом и я свободна.

Она слегка улыбнулась.

– Свободны?

– Свободна от определенных обязательств. Это была та еще передряга, но теперь все в порядке. – Она прочистила горло. – Энт, не хочешь вернуться в Багдад вместе со мной?

Он подумал, что она спятила.

– Я? В Багдад? Как это, тетя Ди?

– Не сейчас! Когда эта варварская война закончится. – Она потирала руки на холодном весеннем ветру. – Багдад прекрасен. Можно срывать персики прямо с деревьев, мосты сделаны из лодок, а по петиметру города стоят минареты, и каждая похожа на рог единорога. На базаре можно купить все, что угодно, даже то, что тебе не нужно, вещи, пропитанные самой историей: ковер, сотканный в Исфахане для королевы, или глазурованный изразец, служивший украшением в вавилонском гареме, или хорошенького удода в клетке – у меня жил такой долгое время. Золтан придерживал для меня интересные вещи, он был очень милым, а еще он венгр, прямой потомок Аттилы. А какая там еда! Свежие арбузы, финики, мясо, приготовленное так, что тает во рту.

У Энта потекли слюнки. Они жили в постоянном голоде и могли только мечтать о вкусной пище. Обычно они не обсуждали еду, которой им не хватало.