Айрис пожала плечами, глядя в пол.
– У нее было тяжелое детство, отец ужасно с ней обращался, поэтому каникулы она проводила с нами. Она была счастлива, по крайней мере тогда… – Корд почувствовала во рту едкий металлический привкус и сглотнула. – Нет, не могу. Прости, больше я ничего не смогу сказать.
Бледное лицо племянницы посерьезнело.
– Я просто хочу знать…
Корд прервала ее и снова сглотнула, гадая, не больна ли она.
– Я бы с радостью была той, кто тебе нужен. Но не могу.
– Наверное, очень печально быть вами, – сказала Айрис срывающимся голосом. – Жалкая жизнь: ни с кем не видитесь, и карьера не удалась, если верить папе. Вы очень эгоистичны. Папа говорил, что, став певицей, вы изменились. Папа говорил, вы такой не были. Ну и ладно. Да пошли вы!
Она держала руку так, словно действительно собиралась показать Корд средний палец, но вместо этого вяло взмахнула ладонью. Ее маленькое бледное лицо исказилось печалью. Она вышла из комнаты, а потом и из квартиры, напоследок громко хлопнув дверью.
Корд, казалось, много часов просидела в старом знакомом углу, ничего не делая, лишь слушая звуки города, доносившиеся через открытое окно, словно белый шум. Она думала. Наконец, она встала и включила лампу – время было уже предвечернее – и споткнулась о кучу материала, в которую риелторы завернули ангела. Среди ткани виднелось что-то еще. Корд подняла ее, и оттуда выпали кусок картона и книга.
Название гласило:
Тетрадь была заклеена потрескавшимся высохшим скотчем.
Трясущимися руками Корд отлепила еле державшийся скотч и открыла тетрадь.
Корд перевела взгляд с каменного ангела на потертую старую тетрадку.
– Эх вы, двое, – прошептала она. – Эх вы!
Она прекрасно понимала,
Она так долго смотрела на тетрадку не моргая, что ее глаза пересохли. Она осторожно взяла ее дрожащими руками, словно та была тысячелетним манускриптом и могла рассыпаться в прах.
Пришло время вернуться назад, осознанно пройти через короткую и грустную жизнь Мадс, полную боли и предательства. Корд пролистнула несколько страниц и прищурилась, разглядывая мелкий и неразборчивый почерк, оставшийся детским, даже когда его обладательница повзрослела, словно и не прошло всех этих лет. Она моргнула, пытаясь сосредоточиться, и позволила страницам открыться там, где им захочется. «1981». То лето, когда она прогнала Мадс, лето, когда по-настоящему начались их взрослые жизни, хотя Мадс и Бен поняли это куда раньше ее…
Сердце Корд бешено стучало. Она съежилась в углу дивана. Все вокруг померкло, кроме мягких пожелтевших страниц, исписанных паутиной букв. Слова, написанные Мадс, надежно въелись в бумагу и все эти годы ждали, когда же Корд их прочтет.
Глава 12