Дикие цветы

В отличие от них, Хэмиш, казалось, был абсолютно спокоен и наслаждался отпуском. Алтея думала, что он, вероятно, поставлен в тупик ее холодностью по отношению к нему, но не собиралась запутывать ситуацию еще сильнее, чтобы сохранять над Тони моральное превосходство. Она заметила, что Хэмиш делает небольшие паузы перед тем, как что-то сказать, а через несколько дней Тони объяснил ей, что подростком тот заикался и актерская работа помогла ему преодолеть недуг. Теперь Хэмиш тщательно обдумывал все, что собирался сказать, в отличие от Уайлдов, без перерыва галдящих, словно стая ворон.

С тех пор как Хэмиша бросила невеста, прошла всего пара месяцев. Эмма ушла от него к своему режиссеру во время национального турне «Норманнских завоеваний»[119], и, по словам Тони, он до сих пор ужасно страдал из-за этого.

И все же было неплохо, что объектом первой влюбленности Корд стал милый, вежливый мужчина, который не зевал от скуки, слушая, как та громогласно и возбужденно излагает ему свои взгляды на современную музыку и рассуждает, кого из певцов она любит и почему… Алтея в таких ситуациях смотрела на дочь остекленевшими глазами, тогда как Хэмиш, неожиданно демонстрируя гораздо более выдающиеся, чем у нее, актерские способности, олицетворял собой неподдельное внимание. Да, Алтея была, несомненно, рада, что Тони пригласил Хэмиша.

– Я, конечно, не говорю, что вся современная музыка никуда не годится, но от большей ее части у меня болят уши! – распалялась Корд, размахивая в воздухе ломтиком чипсов.

– Думаю, в этом и суть, – улыбаясь, ответил Хэмиш. – Нужно произвести как можно больше шума. Хаос звука – вот за что я ее люблю.

– Ну а я нет! Взять хотя бы эту чепуху, где кто-то включает одновременно три радиоприемника и просто оставляет их играть на пять минут. Или ту, где четыре с половиной минуты все просто сидят и молчат. Это же просто лениво! Музыка должна нести смысл – ну или хотя бы красоту!

Хэмиш захохотал.

– Как буржуазно, Корд. Ждал от тебя большего.

– Он прав. Новизна необходима. Когда-то и Моцарта считали ужасной безвкусицей, – смеясь, поддержал его Тони.

– Может быть! Но не сегодня. Сегодня мы должны сохранять классическую музыку! – не сдавалась Корд. Ее лицо пылало. – Вы не представляете, насколько это нужно! Другой музыки становится все больше, и я думаю… она… Она… Не важно.

Растерявшись, она замолчала, уставившись себе под ноги и по-юношески неловко закусив губу. Сердце Алтеи заныло.

Хэмиш с улыбкой кивнул.

– Классно, что ты так увлечена музыкой. Мне нравится. Здорово интересоваться чем-нибудь по-настоящему.

– Спасибо, – ответила Корд официозным тоном и взяла со стола миску. – Хочешь еще арахиса с изюмом, Хэмиш?

– Да, спасибо, Корд.

– Гм… Не за что… Ерунда. – Она бросила на него смущенный взгляд. – Ну так вот… Как я уже, говорила, колоратура – это ужасно интересно! Потому что… Потому что… – Она осеклась. – Ох. Я забыла.

– Еще мартини, Хэмиш?

– Я бы с радостью, Тони, но нет. Ты делаешь их слишком крепкими.

– Крепкими? Разве? Школьникам наливают больше.

– Отстань от Хэмиша, папа! – Корд, снова покраснев, слегка стукнула отца по руке. – Он не хочет больше пить!

Хэмиш улыбнулся, и его взгляд встретился со взглядом Алтеи.

– Поберегу силы на будущее, – медленно выговорил он, и Алтея почувствовала, как тело пронзает горячий импульс влечения. Подобного не случалось с ней уже множество лет, и она засомневалась: вдруг все происходящее – просто плод ее воображения?

– Хорошая идея, Хэмиш, – сказала Алтея и подарила ему мягкую кошачью улыбку. Хэмиш покраснел, и его взгляд снова вернулся к Корд.

Этого не может быть. Неужели кто-то молодой снова нашел ее привлекательной? Алтея ощутила укол ревности, но совсем небольшой – она уже решила, что не станет ничего предпринимать и что ей приятно будет увидеть, как дочь впервые влюбляется. Она заметила, что Айла смотрит на нее, и пожалела, что спустя все эти годы сестра все еще знает ее так хорошо.

– Пойду проверю, как там пирог, – сказала Айла, поднимаясь. – Не хочу наедаться на ночь – завтра рано вставать.

– Ох, тетя Ай, – вздохнула Корд. – Лучше бы вы не ехали.

– Ну… да, – согласилась Айла, скрываясь на кухне.

Чувствуя себя виноватой, Алтея встала и последовала за ней. Обычно миссис Гейдж отлично знала, когда придет время вынимать пирог, но в последние месяцы глаза подводили ее, и она путалась со сроками готовки и количеством ингредиентов, а на прошлой неделе так густо обмазала коронационного цыпленка карри, что тот стал несъедобным. Размышляя обо всем этом, Алтея вгляделась в глубь духовки.

– Даже не знаю, Айла. Что ты думаешь? Готов или нет? – Она потерла допотопную облупившуюся дверцу из стекла и эмали.

– Более чем, – ответила Айла. Она потянулась к перчаткам для духовки. – Позволь мне.

– Спасибо. – Алтея достала из буфета кетчуп. Повисла короткая пауза. Если бы только она могла придумать, что сказать сестре, но время, казалось, только углубило пропасть отчуждения между ними. – Ты не передумала ехать утром? Может быть, останешься на обед?