Дикий

Единственное неудобство, это в каюту теперь приходилось залезать по откидной лесенке. Бот ремонтный, в котором каюта была, в кузов перекочевал. Грузил-то я его туда — тоже пару патентов получить можно. Сначала двумя погрузчиками задрал бот. А потом подъехал под него на самосвале, потому что погрузчики его подъем осилили, а вот переместить не могли.

— Ну что, может, навстречу сходим? Тут вроде коридорчик как раз на север есть.

— Пошли, а то скучно сидеть. Только завтра.

Вечерние тренировки сильно изменились, они теперь проходили в основном во сне. Я ложился на кровать и сразу вырубался, переходя в какую-то виртуальность. Тут я отстреливался от гуманоидов, арахнидов и различных дронов и турелей. Я теперь знал, куда пробьет мой игольник турель. Правда, ее нужно было кем-то отвлекать. Так она была быстрее меня. Также узнал уязвимые места скафандров. Проходил и спарринг без оружия либо с холодным оружием, очень нравилось фехтовать. По времени эти тренировки занимали куда больше, чем полчаса, но сенсей говорил, что два раза по пятнадцать минут идет тренировка в фазе быстрого сна. Поэтому сонного времени как несколько часов проходило. Но прибавилась очень неприятная деталь, когда меня прошивала игла или протыкал шпагой сенсей. Боль была настоящая, и я, подпрыгивая на кровати, орал не своим голосом, просыпался, долго держа проткнутое место, пока не исчезнет фантомная боль и не пойму, где я нахожусь. Остроухая ругалась на меня, что я задолбал ее своими кошмарами. Я же отвечал, что меня поллюции мучают от ее поведения. Как только засыпал, бой продолжался. Когда меня убивали несколько раз за ночь, я не высыпался. Хотя убивали меня во сне не каждый день. Утренние же тренировки перевести в сон сенсей отказывался и долбил меня током, чтобы я глупые вопросы не задавал. На вопрос, не привыкну ли я к разрядам, он ответил, конечно, привыкну. И что гражданским станером меня уже не возьмешь. Вот еще побьет меня с полгода, там, глядишь, и полицейский переживу. И что палкой тоже он меня не просто так лупит, чтоб я от резкой боли не терялся.

Вот и в это утро проснулся я за несколько секунд до подъема, обнимая теплое тело и рукой сжимая упругую грудь. Остроухая пошла ва-банк. И ведь получилось бы если бы не…

— Рота, подъем!

Я, перелетев через Остроухую, влетел в комбинезон и кубарем слетел по лесенке, забыл, что бот в кузове. Ладно, опять надулись подушки безопасности вокруг головы, иначе шею бы свернул.

— Не о том думаешь, курсант. Как тебя быстро из себя женские прелести выводят. Усиленная тренировка на повышенной скорости! А если бы ты себе шею сломал? А ну, бегом марш.

Аграфка уже давно со мной по утрам не бегала, являлась только на водные процедуры. Сегодня сенсей был особенно злым. Я бежал, хрипя как лошадь. Вот и водные процедуры. Даже прелести Остроухой сегодня мимо сознания прошли. Надел комбез, завалился на спину на песок отдышаться. Остроухая запрыгнула на меня сверху, и подвигала задом:

— Попался?

— Давай так. Если потом с тобой встретимся, то я буду весь твой. А сейчас как-то вынужденно получается, что ли, не хочу так. Давай, если осознанно потом согласишься, то я обещаю тебя удивить.

— Ну смотри, ловлю на слове, — сказала она, слезая с меня и ударяя рукой по натянутому, как барабан, комбинезону. Я согнулся пополам.

— Это за что?

— Считай местью.

Позавтракав, решили идти навстречу экспедиции пешком. Случай чего, вернемся за хабаром. А если идти сразу караваном или лететь на платформе, было откровенно страшно, как бы нас артобстрелом не накрыло. Вот дошли до гряды холмов, за которые ни разу не ходили. Обернулись на свое поле чудес. Аж слезы наворачиваются. Но ничего, мы сюда еще вернемся. Вот только порознь или вместе? Вернуться пришлось немного быстрее.

Пройдя полдня после холмов, я вдруг остановился. Забытое чувство лабиринта. Ловушка! Я, не задумываясь, дернул левой рукой Остроухую за воротник так, что она улетела назад на пару метров и явно сильно приложилась спиной о камни. Сам, одновременно приседая и выхватывая игольник, разворачивался направо. Над головой пошел зазубренный штырь толщиной в руку. Справа, куда я целился, не видя еще никого, вылетая из-под земли, появился паук, размером с небольшого бычка. Благодаря ночным тренировкам я знал, что это арахнид и что мой игольник не пробьет панцирь. И я короткими очередями отстреливал конечности в сочленениях. Три коротких очереди, три лапы повисли. Разворачиваюсь налево. Еще один. Чуть отхожу, иначе не успею. Очередь. Очередь мимо. Еще. Есть, замедлился. Теперь правого, еще одну конечность, снова левого. Вон еще один, но пока далеко. Там еще вдалеке бегут. Разворачиваюсь, хватаю Остроухую на плечо, и деру. Деру!

— Отпусти меня, я сама. Да отпусти же.