Дикий ангел

– Торопыга! – слегка отчитывает её Феликс, но в глазах при этом прыгают солнечные зайчики. – Ты напугала маму! Так же нельзя! Маму надо беречь, она у нас одна, да?

– Угу… – кивок и шмыг.

– Не плачь… я тебе потом всё расскажу про машины и как себя нужно вести, хорошо? – подбрасывает, чтобы посильнее к себе прижать и улыбается. Злата вдруг понимает, что сидит на руках у незнакомца и с любопытством его рассматривает. Лицом к лицу. Какие одинаковые. С одними и теми же глазами. Отец и дочь.

А я стою и смотрю… смотрю и думаю… какие же они мил…

О нет!!!

Прошибает насквозь.

– Иди сюда ко мне, малыш! – чудом сохраняю спокойствие и не дёргаю ребёнка на себя. – Мама не будет ругаться!! Мы с тобой потом интересный мультик посмотрим, да?

– Да! – слышит про любимое занятие и радостно обнимает меня за шею. Громов не препятствует, внимательно наблюдает.

– Спасибо. – скупо благодарю его за помощь. – А теперь уходи, Феликс!

– Уль, не начинай опять… сказал же! Это важно! – и поперёк моему протестующему взгляду, обращается к моей дочери. – Давай познакомимся? Тебя как зовут? – и всё с чарующей улыбкой, аж весь светится.

– Нет! – гавкаю я командным тоном.

– Златовласка! – гордо отвечает ему мелкая.

– Златовласка… – расплывается от умиления.

Скриплю зубами. Пячусь вместе с ребёнком к дому. Громов не отстаёт:

– А я твой…

– НЕТ!!! – аж миндалины задрожали.

– …друг! – договаривает, бросая на меня примирительный взгляд.

– У меня уже есть друзья в садике! – гордо сообщает об этом Злата.

Я уже в открытую улепётываю. Со стороны, наверное, эпично смотрится. Мужик какой-то преследует, успевает общаться с ребёнком и о себе рассказывать. А мать в это время в панике продумывает, как бы треснуть этому чудаку и не сломать психику дочери.

– А я буду твоим самым лучшим другом! – бежит открывать нам входную дверь.

– Громов, уходи!!! – сквозь зубы.

– Не хочешь узнать про брата?

– Я сама всё узнаю! Спасибо, что не поленился приехать и сообщить, на этом всё! Гудбай! – протискиваю Златку в проём, уже почти своё тело, как сзади пролезает ещё и охреневший придурок.

– Пряником угостишь? – и всё, уже в доме.

– Мама, пряник! А можно мне тоже? – просит маленький прыгунок.

Мой контроль висит на волоске. Сейчас взорвусь.

– Мама, очень просим! – настраивает всё против меня бывший муж.

– Нет у нас пряника! – взглядом палю его градом пуль. – Злата, хватит дёргать меня за палец!!

– Как нет? Я привёз гостинцы! Поможешь мне достать пакеты из машины? – заговорщически наклоняется к Злате.

– Дааа!

– Ой, малыш, смотри, у меня серёжка под пуфик закатилась!! Подними, пожалуйста! – заискивающе прошу свою помощницу. Дочка мгновенно кивает и садится на коленочки, попой кверху лезет искать пропажу. Не теряя ни секунды, загребаю в руку галстук мужчины и рывком притягиваю к себе:

– Не смей. Трогать. Мою. Дочь.

– Тише, Уль…

– Лучше тебе не знать меня в гневе, Феликс!! За неё. – взмах руки на свою ползающую малышку. – Я готова и убить, и умереть!!!

– Я не… – его сильно обескураживает, даже на миг теряется. – Я с добром, Ульян! Ничего плохого не хотел!

– Твой приезд – уже плохо!

– Вынужден был…

– Уходи.

– Пожалуйста, Уль! Давай поговорим!

– Уходи!! – повторяю с ударением.

– Пожалуйста… – его глаза наполняются знакомым светом, который когда-то согревал моё сердце. Рука, что держит его так близко от себя, покрывается мурашками. Лёд в душе после нашего разрыва начинает трещать.

Когда-то он был таким замечательным! Этим своим «пожалуйста» он мог получить меня всю целиком.

– Мамочка! – раздаётся сбоку. – Нету серёжки…

Жёстко торможу. Слышу только его тяжёлое дыхание. Борюсь с собой. Меня не должно это трогать.

Но трогает…

Медленно расцепляю пальцы и отвожу руку за спину. В полном молчании изучаем друг друга, в упор. Перелистываем старый альбом из воспоминаний. Словно связала какая-то молниеносная сеть. Порывом ветра принесло из прошлого.

В нём до сих пор есть тот Феликс… мой Феликс. Но и зверь никуда не делся. Просто сидит в клетке…

– Можно пряник? – не забывает об обещанном Злата.

Разом опускаем на неё с Громовым глаза. Он молчит. Даёт мне решать. В голове всё вязко.

Что я делаю? ЧТО Я ДЕЛАЮ?? Я же сто раз пожалею!

Но его близость подобна удару в солнечное сплетение. Внезапно и глубоко. До самой сердцевины, изъеденной временем и жизнью. В тот самый плод любви и ненависти. Это слишком. И я сдаюсь.

На время, пока не придумаю выход из ситуации.

– Неси. – онемевшими губами.

В глазах Громова поднимаются ошеломительные столбы огня, на мгновение мне кажется, что он еле себя сдерживает, как перед прыжком. Но проходит одна-две-три секунды и пожар в нём гаснет, остаются только искры.