Дикий ангел

Должна ли я их сводить? Или продолжать стоять между ними горой? Он обещал никогда к ней не приближаться и не вмешиваться в её жизнь! Но он уже тут.

И он её отец…

Я на распутье. Самой себе вру, что поеду ради Кости, хоть ещё вчера вечером выяснила, что о брате можно не переживать. Но всё равно притягиваю эту причину за уши. Сама же считаю секунды.

Каким бы он стал отцом? Достойным моей дочки? А мужем…?

Вот бы Кирилл сейчас вошёл в дом. Я тогда точно останусь, никакие сомнения меня не сломят. Он бы выгреб меня из сумасшедших мыслей, вернул здравомыслие. Но его нет, а стрелка на часах неминуемо приближается к семи утра.

Давай, Уля! Думай хорошенько! На что ещё можно положиться, чтобы остаться? От чего я завишу? Что удержит?

Ничего…

А там?

Брат, воспоминания, дом, деньги, возможности. Феликс…

Поступить по морали или по сердцу? Жить, как и сейчас, с достоинством и с пользой? Или жить на полную и больше не бегать от боли? Пережить её раз и навсегда. Через него… того, кто причинил. Проработать психическую травму, переосмыслить жизнь. Впустить в неё то значение, что я отрицаю. Выбраться из заточения, в котором добровольно засела. Потому что снаружи, за барьерами, всё связано с Громовым. Повсюду он.

А может, так и надо?

Раз до сих пор он не исчез, значит, он на своём месте. А я? Пусть будет больно, пусть опустошит. Но я хочу искоренить эту незавершённость, она меня истощает. Пора выяснить… дело во мне самой или в Феликсе?

– Мама! Мама! – хватается за свой рюкзачок Злата, когда звонят в дверь. – Поезд ждёт! Чух-чух!

С усилием переставляю ноги, медленно прокручиваю ключ, отворяю дверь. В горле мгновенно образовывается пустыня. Совсем себя не контролирую. В груди болезненно тянет. Волнение горячит щёки. Но для чужого взгляда я держусь стойко. Непробиваемо.

Феликс внимательно смотрит на меня, путешествует взглядом с головы до ног. По мере того понимания, что я в такую рань одета не в домашнее и за мою коленку держится нарядная Злата, мужчина набирает полную грудь воздуха и медленно выпускает его в дрожащем выдохе. Облизывает пересохшие губы. Мои нервы не лучше, балансируют на грани. У одной Златки всё в порядке, показывает Громову своего эльфа, что приготовила с собой в поездку.

– Классный! – запускает пальцы ей в волосы, протягивает киндер-сюрприз. – Откроем в поезде, хорошо? – его голос вибрирующий, чуть напряжённый.

– Спасибо!! – тянет руку к шоколадному яйцу и одновременно задирает голову, чтобы посмотреть на мою реакцию. Моргаю глазами. Всё равно шоколад мне отдаст, а себе оставит только игрушку.

– И маме… – чувствую к животу лёгкое прикосновение. Опускаю глаза и вижу, что мужская рука придвигает ко мне какую-то коробку. После вспышки замешательства, приглядываюсь и вообще напрочь теряю спокойствие.

– Это же…

– Когда-то ты их пачками лопала, не могла остановиться… – заглядывает в самую душу, ждёт.

Мои любимые пирожные, трюфельные шарики ручной работы. Последний раз я их ела ещё в той жизни. С ним…

Он помнит. Привёз для меня.

Перед глазами сверкает молния. Всего лишь на миг прикрываю их, чтобы унять жжение.

Нет-нет! Не поддаваться!

– Спасибо. – поверх тугого кома в горле. – Чемодан там! – рукой в том направлении. Громов кивает, касается пальцами носа Златы и проходит вглубь дома. Изо всех сил стараюсь не помять коробку с угощением, так порывисто руки жмут её к груди.

Вывожу дочку на улицу. Около внедорожника нас ждёт Юрий. Он тут же с интересом впивается взглядом в Злату. Усмехается.

Да, знаю. Маленький Феликс в юбочке. С двумя косичками впридачу.

Подталкиваю малышку к машине. Исаев садится на корточки, улыбается:

– Будем знакомы, красавица! Я твой дядя Юра! – пожимает её ручку, не обращая внимания на то, что мне не понравилось «твой».

– А я Злата! А это Бони! – выставляет напоказ своего эльфа. – А это мама! – с гордостью тычет в меня.

Юрий хмыкает, поднимает мелкую на руки, подтягивает на её ноге опущенный носочек.

– Закрывай дом, Уль! – долетает голос Феликса, он стоит с чемоданом на крыльце и ждёт меня. Нервно кидаю на Юрия взгляд. Он уже пристёгивает Злату в детском кресле.

Страх мчится по жилам стрелой. А вдруг я отвернусь и они увезут её? Бросает в жар.

Мешкаю. Это замечает Громов. Ставит чемодан, неторопливо подходит, хмурит брови.

– Не надо о нас так думать, Уль… Я иду навстречу, а не против тебя! – его взгляд запускает ток под кожу, сокращает все мышцы.

– Это ещё не доказано, Феликс!

– Давай ключи, я сам закрою. А ты садись в машину!

Остерегаюсь соприкосновения, очень боюсь дотронуться до него. Знаю, что меня пронзит тысячью острых импульсов, поэтому подкидываю связку ключей в воздух. Громов не изменяет себе, реакция хорошая, ловит, пристально смотря мне в глаза.

– Дикий ангел! – достигает меня его выдох.