Дикий ангел

Игнорирую. Порывистым шагом ступаю к машине. Златка вовсю хихикает с Исаевым, слушает выдуманные им сказки. Сажусь с ней рядом, выдыхаю и слежу за тем, как мой бывший муж проворно закрывает мой дом на замок.

– Назад дороги не будет, Ульян! – слышу предупреждающий голос с водительского сидения.

Каждый шаг Феликса отбивает звоном в ушах. Остаётся три шага. Два. Один.

– Поехали, Юр! – звучит команда и я встречаюсь с ним глазами. – Пора домой!

ФЕЛИКС

Я даже чихнуть боюсь. Ощущение, что всё разлетится к чертям. Шелохнусь и та хрупкая надежда, что тянется с самого утра канет в никуда. Я и так взял на себя рискованную смелость, забронировав купе на четверых. Мог и по отдельности нас расселить. Но… как-то не сложилось.

И к лучшему! Что может быть прекраснее того, как моя маленькая лапулька обводит фломастером мне пятерню на листочке и у теперь у меня розовые пальцы. Кажется, ещё и в блёстках.

Это отмывается?

Улька на всё это смотрит с ужасом. Чувствуется, материнское сердце мне не доверяет. Знаю, чем это вызвано, все причины наперечёт понимаю, но от этого ничуть не легче.

Больно… до души достаёт.

– А мне тоже нарисуешь? – подсовывает свою руку Юра.

– Ой, какие страшные пальцы!! Мам, посмотри! – охает девчушка, глазея на перебитые солдатские фаланги.

Впервые за то время, что вместе, обстановка между всеми разряжается и все взрослые одновременно улыбаются.

– Тебе больно? – переживает Злата, перелезая через меня поближе к Исаеву.

– Чуть-чуть! – притворяется мужчина.

Девочка важно поднимает свой пальчик вверх и официальным тоном говорит:

– Я помогу тебе! У меня есть пластырь! – и лезет в свой чудо-рюкзачок, на котором от изобилия детского барахла скоро лопнет молния.

– Ой, спасииибо! – растягивает улыбку Юрий.

– Но сначала надо помазать тебя волшебной мазью! – извлекает из своего арсенала тюбик с какой-то блескучей замазкой. – Ложись! – указывает ему на койку, но замечает сидящего на ней меня и щурится. – У тебя болит?

– Нет! – для подтверждения шевелю всеми своими пальцами.

– Тогда иди к маме! – выпроваживает меня, уступая место «больному» Исаеву. Тот внаглую укладывается во весь рост и показывает на свою коленку:

– Ещё вот тут побаливает!

– Сейчас всё вылечим! – обещает ему малышка.

А я присаживаюсь рядом с напрягшейся Ульяной. Ближе положенного.

– Меня выгнали! – шутливо шепчу ей.

Но в груди не до шуток. Сердце вытворяет такие трюки, что я всерьёз опасаюсь за своё здоровье. Еле сдерживаюсь, чтобы не наделать глупостей. Так и тянет схватить жену и вспомнить каково это, когда кожа к коже, а между проносятся искры. Я истосковался по этому. Уже и не мечтал испытать снова. Не знал, что можно так любить, что отдаёшь себя всего только одному человеку.

Даже, если его нет рядом. И могло бы не быть.

Уля не торопится вступать со мной в разговор. Небрежный кивок головы. Вот и всё, чего я достоин. Хочу продвинуться дальше, поэтому брякаю невпопад:

– Волосы стали длиннее… – и кто бы меня остановил, но я ловлю пальцами волнистую прядку и трогаю так, словно она покрыта бриллиантовой крошкой.

– Как и твои руки, Громов! – шипит, как кошка.

Мельком проверяю дочку. Не хочу, чтобы она видела наши ссоры. Благо, Злата увлечена Юрой, сыплет ему на живот какую-то живительную пыльцу. Кажется, я видел эту фигню в наборе для фей, что дарил вчера дочери. Из поезда выйдем все в алмазном блеске.

– Ты думала, где вы остановитесь? – с сожалением выпускаю из руки шёлковые волосы, нужно вести себя цивилизованно. – Предлагаю у меня и…

– Нет! – перебивает Уля. – Мы едем не к тебе, Феликс, а к Косте!

– Будете жить с Натальей?

– Нет, мы будем жить у себя! Спасибо великодушному отцу, теперь у нас есть большой дом!

– Там всё ещё живёт Инга!

– Как это? Костя обещал, что она съедет…

– Видимо, переговоры у них не заладились! Будешь скандалить и вышвыривать её с манатками?

Прикусывает губу, долгим взглядом смотрит в окно, на зелёные леса, а потом:

– Значит, в отель.

– Уль… – пересекаемся упорствующими взглядами. – Я выделю вам комнаты! Докучать не буду! Живите спокойно!

– Громов, ты перегрелся что ли? – спрашивает недоверчиво. – Чего уж затягивать? Давай сразу распишемся и дружно заживём!! – бьёт хлёстко, с видом холодной стервы, но от меня не скрыть ту бурю чувств, что искажает её взгляд, голос и дыхание.

– Хоть сейчас! – отвечаю на выпад правдой. Улю перекашивает. Распирает от невысказанных злых слов. Пусть скажет, пусть раскроит ими моё сердце, если это поможет ей находиться со мной рядом без ноги на своём горле. Но жена опять закрывается и выдвигает лишь слабое:

– Я зайду к тебе в дом, только в том случае, если сойду с ума!!

– Уважаемые взрослые! – доносится наигранный весёлый голос Юры. – Давайте не будем так громко разговаривать на сложные темы, что маленьким лучше не знать! Прогуляйтесь в вагон-ресторан и вот там, можете себя не сдерживать! – и улыбка искусственная, показательно выдавленная.

И правда, Злата затихла и слушает нас, разинув рот. Прыгает взглядом от мамы к папе… То есть, от мамы к Феликсу.