Дикий ангел

– Феликс…

– БЕЙ!!!

– Да на! Подавись!

И я ударила…

ФЕЛИКС

Она закрывает лицо ладонями и горько плачет. Содрогается, плечи ходят ходуном. Уголком языка ловлю тонкую струйку крови, что течёт из носа.

Потрясающая женщина. Даже бьёт точно в цель, с первого раза. Обожаю.

– Ты ни в чём не виновата! – кидаюсь к ней, обхватываю руками лицо, глажу пальцами скулы. – Ты не заслужила того дня… Я всё сделал! Пусть мне будет больно, а не тебе! Отпусти в себе это… Не держи эту боль, Ангел!

– Пошёл ты, Громов!! – всхлипывает, давая волю слезам. Их много. Больно смотреть.

– Уже уходил и посмотри, что из этого вышло! – прижимаюсь лбом, слова льются из самой глубины. – Тебе хуже, чем мне!! Надо было отказать тебе тогда в разводе! Как-нибудь бы вымолил прощение! Снова завоевал доверие!

– Не трогай меня!! – пытается отойти, но я прикипаю к ней ещё больше. В сплав. Застываем. Только ломать.

– Как не трогать, а? Как не трогать?? – надорванно хриплю, проникая в её бездонные глаза. – Нам обоим это нужно! Я же чувствую, что остался в тебе, Уль… также, как и ты во мне!! – торможу, когда она накрывает грудь рукой и морщится. – Что??

– Сердце болит… – новый поток слёз.

– Я вылечу!! – бросаюсь губами в вырез её футболки, беспорядочно целую нежную кожу. – Всё вылечу!! Я тебя так люблю, Ульян! Сердце твоё очищу, слышишь? – отрываю от пола, несу к кровати. – Не будет больше боли, родная! Не будет!! – бережно укладываю на своё смятое покрывало. – Я сейчас! Где этот листок от врача? Какое лекарство нужно?? – вылетаю из комнаты, как угорелый, аж моя маленькая дочурка вскидывает голову, провожает меня недоумённым взглядом. Пока я копошусь в тумбочке в поисках таблеток, Злата с тревогой оглядывается на дверь спальни:

– Мама?

Чувствует солнце, что что-то не так. Бросает все свои детальки, бежит впереди меня в спальню.

– Мамочка!!! – залезает на кровать, берёт Улю за руку, сдвигает мрачно брови. Та ей слабо улыбается.

– Всё хорошо, сладкая моя! – стараюсь придать себе беззаботный вид, но ребёнка не обманешь, моя растерянность витает в воздухе. – Мама просто устала!

Сам склоняюсь к жене, протискиваю между её губ таблетку.

Ульяна бросает на меня недовольный взгляд, мол обращаюсь с ней как с больной.

– Под язык! – даю указание и подхожу к окну, открывая его нараспашку. Возвращаюсь к девчонкам и сажусь у изголовья, убирая со лба Ули шёлковые пряди волос.

– Извини меня… – шепчу я ей, чувствуя себя по-настоящему погано. Злата ничего не говорит, видит, что мама прикрывает глаза и не в состоянии вести беседу. Ложится рядом, под бочок. Тихо пощипывает пуговку на маминых штанах. Пережидает бурю.

Минут через десять понимаю, что тяжесть в дыхании Ули уходит, морщинки на лбу разглаживаются, руки больше не потряхивает. Ей становится лучше, но я всё равно продолжаю гладить её голову, мысленно прикасаясь и к сердцу.

Улыбаюсь Злате, когда она внимательно на меня смотрит. Ей непривычно видеть меня возле матери, ещё не понимает кто я и почему влезаю в их семью. Её глазки озадаченно бегают по моему лицу и она вдруг молча прикладывает пальчик к своему носу. Расплываюсь в улыбке, а потом до меня с треском доходит.

У меня ж, наверное, вся рожа в крови!!!

Ладно, Ульяна, ей вообще не до этого, но я-то мог догадаться, что нужно привести себя в порядок.

Бог ты мой! Даже боюсь представить, что подумал ребёнок!!

Неудивительно, что она ринулась к маме. Спасать, наверное, побежала. Испугалась.

– Ударился об шкаф! – поясняю малышке. – Поможешь вылечить? – вспоминаю, как она любит возиться с игрушечными шприцами и пластырями.

В глазах Златы загорается живой блеск и она охотно кивает. Будущий травматолог растёт. Ей точно моя компания не нужна.

– Беги в ванную, сними полотенце с крючка, и принеси свой волшебный чемоданчик, хорошо?

– Хорошо!

О маме забыли, бежим спасать Феликса. Кровь для неё показательнее, чем просто лежание на кровати. Когда зелёные носочки пропадают из вида, приникаю губами к Улиному лбу.

– Она такая же бесстрашная, как и ты, Ангел!

– Это сумасшествие от тебя досталось, не от меня… – парирует красавица, притворяясь спящей.

Медленно касаюсь пальцами её груди, вырисовываю знаки бесконечности. Уля без лифчика, как полоумный пялюсь на её острые соски.

– Я тебе сейчас руки в задницу засуну, Громов! – рычит, не открывая глаз.

– Обязательно! – просовываю руку под упругую тяжесть груди, чувствую, как в ладонь бьётся сердце. Быстро, с грохотом. – Расслабься, любимая… дальше не пойду!

Хотя хочется!! Зубы крошатся, как скриплю челюстью.

В штанах бешеный стояк, а сейчас уже дочка вернётся. Чёрт, как всё не вовремя! Вдыхаю-выдыхаю. Даже во время паники хочу жену. Ну и кто из нас больной?

Слышу, как в коридоре топают маленькие ножки. Сюда несётся ураганчик. Рву своё возбуждение в клочья, насилу представляю в голове самые омерзительные картинки. Вроде легчает.