Дикий барин в домашних условиях

Принесли Великому Моголу персик необыкновенный, тут же замер персика последовал, и в книжечку. Поймали португальцев, немедленно всё зарисовал, как у португальцев и где что. Сроки беременности у слоних. Упавший метеорит. Поимка голыми руками зайца. Опыты с порохом. Переломал ноги трём своим медикам, чтобы проверить, как помогает битум при сращивании костей. Опыты с бодливыми баранами. Эксперименты с привезёнными индюками. Съедобны ли летучие мыши? А если съедобны, то с чем лучше? А кто такие киты? Могут ли альбиносы курить?..

Кругом сплошная Индия, а Джихангир крадётся ночью по следу шакала, чтобы выяснить, есть ли у шакалов семейная верность? Раджпуты зарезали всех своих жён в Амдале, а император копает ежиные норы, уточняет, есть ли у ежей запасы.

Приходит Джихангир в гарем и рассказывает жёнам и наложницам (там их полторы тысячи душ скопилось), как у антилоп чешутся копыта. Потом с гаремными сожительницами начинает играть в сельский рынок. Расставит их у прилавков, сам ходит между прилавками, торгуется яростно. В ногах два гепарда, на плече выкармливаемый павлин маленький, в руках же пригоршни рубинов, на башке тюрбан стоимостью в далёкий город Москву. А сожительницы ему показывают товары и дизайн разработанных ими тканевых окрасов. Любимая его Нур Махал с ружьём рядом идёт. Вроде как охотница, с одной стороны, а с другой стороны, понятно ведь, к чему ружьё-то в гареме.

А я вот сегодня смотрел биатлон. И обратил внимание на белорусских болельщиц. Эти болельщицы, в отличие от остальных болельщиц, которые подбадривали исключительно своих биатлонистов, поддерживали решительно всех проезжавших мимо. Кричали:

– Женя! Женя! Оле! Оле! Симон! Симон!

Краснощёкие такие. А одному биатлонисту отчаянно кричали иначе, видно, что ценят его особо, выделяют на общем фоне:

– Жан! Гийом! Биатрикс!

Или напоминают ему что-то, не успел понять.

Чуть не заплакал я, честное слово.

Психологи

Что раздражает в психологах, которых я содержу за свой счёт до сотни человек в специально вырытом для этого тонкого дела подвале? Что предъявляю я им в разгар замены старой соломы на новую? Или когда огарки свечные выдаю для супа? Или просто когда врываюсь к ним с факелами в руках и начинаю в бороды тыкать?

Я им говорю так примерно:

– Вы что тут устраиваете постоянно? Собой не так чтобы грамотны, образование ваше мне доподлинно известно. И не так чтобы жилось вам весело да счастливо… – Тут я как раз огарки достаю из кармана набрюшного. – А вот постоянно себя рекламируете! Да так хитро. Например, пишете вы, страшно сказать, эссе… – Брови у меня так и прыгают. – И что вы в эссе пишете? Кому? О чем?! Пишете вы в эссе, что есть такие страшные неврозы, например. Кому пишете? Да хрен его знает. Думается, отчаянным домохозяйкам и прочим пыльным сидельцам. И о чем? О том, что в каждом человеке есть червь и только вы этого червя-то вытащите из душонки читательской. Смекаете, нет? Вы не коллегам своим пишете, что вот, мол, методику выработал, извольте видеть, как работает. На берёзовых поленьях! Можете попробовать! И вы не невротикам этим окаянным пишете, невротики настоящие вас не читают, они читают буквы, которые у них на теле проступили кровью чёрной. Вы пишете это всё простым мнительным обывателям вроде меня, чтобы обыватель испугался, переполошился, кинулся к трюмо, потом от трюмо к балкону с криком «Помогите!». А тут вы, значит, доброта такая, сидите на облачке и маните этого утырка к себе, на облачко, значит. Исцелители! Таких надо не в клеточках уютных содержать, как я тут устроил вам. А просто, не знаю, на кабардинскую границу отправлять, что ли… Для начала!

Вчера был изловлен дамой психологической силы неимоверной. Она с ходу меня стала диагностировать и делать разнообразный плезир. На что я ей честно ответил, что рассчитывать дама может только на физическую близость со мной. Конечно, для неё это будет стоить очень больших денег, но зато близость будет очень быстрой, незапоминающейся и один раз в месяц. Профессионал должен встречаться с профессионалом.

Болезнь подразумевает требовательность. Нельзя быть больным и не быть требовательным.

Нетребовательность – дорога на свалку нетребовательных больных. Поэтому я требовательный больной.

Утром высунул нос из-под груды одеял. Повёл им туда-сюда. Засунул нос обратно под одеяло. Свернулся. Дома ладан и шепотки. Обречен.

Задумался.

Чего я требую? Многие требуют заботы и ласки, не знаю, потакания. Ошибка. Сразу вспоминается моя любимая история про доброту и фламандского священника. Который кротко и нежно беседовал с умирающими. Утешал смертельно больных. Скрашивал их последние минуты. Служил честно, искренне, самозабвенно 25 лет в больнице для бедных.

Один раз палатой ошибся и вместо смертельно больного проведал обычного пациента. С грыжей. Помолился с ним, поутешал. Понятно, что пациент с обычной грыжей тут же и помер. Сила нежности известна. А не дождавшийся патера обречённый выкарабкался.