Дикий барин

А у меня не так. У меня, во-первых, водки на завтрак отчего-то не выносят, хотя я и спрашивал несколько раз: «Отчего?» А во-вторых, никто молчать за столом не научен. Ем я свою пшенную с лимонным джемом и орехами, а Георгий Джонович начинает эмоциональный рассказ про свою войну с обслуживающей коммунальной организацией. Он с недавних пор молодой квартировладелец, что наложило свой суровый отпечаток на его истовое правдоискательство, за которое я его попарывал еще в детстве.

Когда унаследованное, пахнущее торфом скопидомство и истовое правдолюбие смыкаются в юношеском сердце, обычно ничего хорошего не случается.

Вот слушаешь про акты обследования состояния кровли, а жуется совсем без аппетита. А как дошло до момента, когда электрики свет обрубили в наследниковой квартире, так и вовсе есть уже не хочется.

Тянешься к бисквитам, а нить повествования перехватывает другое родное лицо и сообщает, что скоро становиться мне опять дедом, например.

Тут главное что? Успеть откусить и потерять сознание, держа в зубах кусок ветчины. Высший пилотаж – это, конечно, продолжать жевать ветчину, унесясь в элизиум, но жевать бодро, играя бровями, издавая широкий спектр социальных звуков, как-то: «Эка!», «Эвона!», «Вона чо!», «Скока-скока?!», «Гут!», «Тю…», «Оппа!», «Всемерно!»

Потом еще кто-то начнет бубнить над салфеткой, звякая ложкой. Потом дискуссия про будущее страны. Потом еще какая-нибудь ерунда. Ладно, если кто-то обварится чаем с молоком, хоть какое-то разнообразие.

Насуешь мармеладу в карманы – и со вздохом в кабинет. Позавтракал.

В такие моменты прекрасно понимаешь Льва Толстого.

Новое поколение

Раньше, чтобы как-то обеспечить секретность наших разговоров, нам с друзьями приходилось запирать двери, сдвигать с места книжный шкаф, включать воду в ванной и прочее. И все это для того, чтобы я мог безбоязненно произнести что-то вроде: «Сколько раз я вам говорил: не берите сувениры с убитых!» Очень было неудобно и утомительно: обмениваться в ресторане записками, тереть красные от дыма сожженных в пепельнице записок глаза, разрабатывать шифры и всякое такое.

Теперь наконец настали наши времена, гарантирующие нам полную неприкосновенность при обсуждении самых зловещих и гнусных планов.

Окружающая нас молодежь вообще ни хрена не понимает, о чем мы говорим. Это удивительное счастье и полновесная награда.

Дети не знают, кто такой Папанин! И про Лаврентия Павловича тоже не в курсе. И про пионеров. Про «Выставку Буратино»! Не подозревают про браслет в виде змейки с одним изумрудным глазком, хлопают глазами, услышав про «прикрути фитилек, коптит».

Наступило наше время, время престарелых злодеев!

Случаем таким пользуемся – кровожадно взвизгиваем друг другу в лица просто в прямом эфире. Я даже впал в некоторый романтизм и сообщил своим пенсионерам, что теперь мы точно похожи на призраки мертвых королей, восставших из своих плесневелых гробниц и неспешно беседующих у синего костерка.

Зря ты, Б-ч, немецкий учил!

Лилябрик

Вокруг меня очень много растерянных людей, не знающих, куда приткнуть свою молодость.

Я для этого совершенно не гожусь, к огромному моему горю, поэтому даю советы.

Что за советы можно давать людям, которым, чтобы платить за секс, нужно за секс деньги сначала взять? Только полезные советы можно давать таким вот счастливцам малолетним.

Сегодня успел побаловать мудротой двух случайно знакомых родственниц, приехавших подозрительно рано утром, хотя уезжали вчера, на два часа и в повседневном.

Вы, говорю, дядечку своего не бойтесь. Он не злой. Он очень жадный и ворчливый, но не он в этом виноват, а гены. И теперь, когда гены уснули под воздействием обезболивания, дядечка вам подскажет верную дорогу.

Раз так невтерпеж вам ведать мужской срам, сейчас я покажу на условно-узловой схеме, что я имею в виду. Вот это приблизительно, узнали, да. Так вот, если вам невтерпеж всякий раз, если нет сил прервать поток эволюционных потребностей, то вы хоть о будущем думайте. О своем, моем и фамильном. О перспективах думайте, улавливайте взглядом, раскисшим от незаслуженных похвал и алкоголя, торную дорогу. Берите за секс… или что там у вас? Да, секс, вижу. Так вот, берите за свои провинциальные ласки – акварели!

Да! Вы общаетесь не с каким-то зажиточным жлобыдлом, к которому я вас подталкиваю в надежде на дивиденды. Вы общаетесь с людьми творческими. Берите у них на память акварели, не знаю, этюды какие-то, наброски. Во-первых, это память. Во-вторых, вашим мальчуганам будет приятно. В-третьих, по закону больших чисел кто-то из этих поросячьих обсосков рано или поздно, скорее всего посмертно, станет популярен хотя бы на городском уровне. А это уже живые деньги, воспоминания, аукционы, интервью и уездный лилябрик.

Давайте так и будем называть наше начинание – лилябрик? Ну, вот так. Умницы мои.

О браке

Как всем прекрасно известно, женат я примерно лет с пяти.

У меня такое вот убеждение сложилось. Всю жизнь женат. Холостым с восемнадцати лет был пять месяцев в общей сложности.