Дикий барин

И вот что скажу. Люди считают брак чем-то само собой разумеющимся. Доступным для всех. Опасное заблуждение!

Для жизни в браке нужен специальный талант. Это понимают, к сожалению, не все.

Все понимают, что для того, чтобы написать оперу «Тангейзер», надо ходить года три в музыкальную школу и иметь специальный талант по классу аккордеона. Чтобы написать оперу «Дон Жуан», надо быть Моцартом. Это понимают почти все. А вот то, что жить в браке – это уметь вести два огромных корабля в бурной Атлантике, никто не понимает. С одинаковой скоростью вести, на бережном расстоянии друг от друга, через все шторма, через тупорылость экипажей, аварии и прочее.

Код брака неизвестен, шифр меняется каждые полчаса. Все думают, что у них одна теща, например. А их всегда две. Одна – вот сидит. А вторая сидит в голове у жены. И они разные, эти тещи. И с тестем такая же история. Только он еще где-то у жены сидит, помимо головы, лучше не интересоваться где. А если жена ученая, истерзанная и распятая на семинарах, да по пыльным кафедрам тасканная, то тещ может оказаться и пять. Включая переодетого в тещу Фрейда и Юнга, переодетого в переодетого в тещу Зигмунда. И это только вершина айсберга.

Уровень своего таланта в опере я оцениваю гораздо выше уровня своего таланта в браке. Потому как я могу петь и довольно бодро стучу по клавишам. А у других ведь еще хуже.

Такой вот тост произнесу завтра. Если буду свидетелем жениха, то получайте в амбразуру.

Александра Джоновна

Моя французская дочь позвонила мне сегодня и довольно неприятным голосом сказала, что я стал слишком грустным. А это мешает ей нормально горевать над своей кошмарной судьбиной. Я отвлекаю ее своей элегической печалью. Она за меня переживает, и это ее бесит. Потому как я мешаю дочке своей персональной грустью отдать все дочуркины немалые силы творческой депрессии и эротическому застою.

Что тут скажешь? Как только ребенок перестает, беззубо, но счастливо щерясь, срать в твои заботливо протянутые руки, он начинает учить тебя жизни. Не избежал я поучения от кровинки моей и сегодня.

Дочь рассказала про то, как мальчик стоял на поляне и громко кричал: «Волк! Волк!» – а волк сидел в кустах и горько плакал, шепча, что современные дети совершенно не умеют расставаться.

– Ты это, Александра Джоновна… – сказал я, поспешно вытирая глаза рукавом. – Ты когда, девочка моя, выпьешь, ты мне не звони, ладно? Не для того я тебя выменял на перочинный ножик, поняла?!

Куда ни кинь взор, что ни читай – все заполнено, глядь, рассказами о том, как дети учат взрослых. Подсказывают им, направляют и мудрствуют.

Это не очень нормальная ситуация, так вам скажу. Должно быть больше поучительных историй про суровость и порки. Про глупости и пакости наших наследников. Про их вранье, жадность, жестокость и нелюбовь к чтению. Про их бесконечные манипуляции размякшими мамами. Правду надо писать.

А то что это за родительский перепляс такой, не пойму? В чем наша роль-то тогда?!

Родители должны ощетиниться – вот лозунг момента.

Дети и внуки

Дети и внуки тебя не понимают. И это огорчает, конечно. Хочется, чтобы строем, вместе, я на носилках под балдахином. Может быть, даже на слоне. Сзади чтобы колыхался ровный строй, ощетинившийся копьями. Ну и там, музыка «Въезд магараджи в Бинглу» на барабанах.

Но так не получается. Получается, что дети и внуки тебя не понимают. Так что сидишь на слоне один, играешь на губной гармошке. Мартышка с пальмы прыг тебе на тюрбан и дальше поскакала. А ты тюрбан поправил – и вроде не было ничего.

Однако я не унываю. Непонимание – не конфликт. Конфликт – это отказ признавать и достойно принимать это непонимание. А как только поймешь, что да и бог с ним, то никаких конфликтов.

Все знают, что я люблю ныть детям и внукам по телефону всякие нравоучительные заунывности: мол, зачем, куда, кто, а надо? И прочее. Как только я понял, что ною для собственного удовольствия, а не для наставлений, на душе взошло солнце. И детям с внуками легче: дедушка поныл – они повздыхали, все! Все ставят на поцарапанные приклады зарубки до следующей недели.

Сегодня сообщил в телефонную трубу, что соскучился. Они там начали вздыхать, царапая приклады и, верно, перемигиваясь.

– Соскучился я, родненькие, – горячо и сбивчиво исповедовался я в трубку, – по свежести и наиву. Вы как-то там стариться уже начали. Неинтересно мне с вами. Чего мне ветошь-то ворошить.

И трубочку аккуратно на рычажок: дзинь.

Потер сухонькие лапки свои в предвкушении.

Родная душа

Позвонила мне родная душа одна.

Душа сейчас отдыхает у прибоя под надзором теть и отличных двоюродных братьев. В ночи (разница во времени ого-го!) выслушал, сводя от внимания уши на затылке, такое вот:

– Тут скучно. Они скучные. У меня даже аппетита никакого нет. Никуда не сходишь. Съела для них сегодня кило винограда. И хоть бы кто спасибо сказал!

Вытирая глаза кончиком простыни, понял, что нужных людей я подарил Родине.

Арканар

Дочь оглядела окрестности, в которых не была года четыре:

– С Канар да в Арканар…

И весело махнула вилами.