Дикий папочка

— Капец… — у меня брови на лбу. — У вас трое пацанов, блин!

— То и оно! — Шура хлопает ладонью по столу. — Я ему звоню, а телефон не алё. Типа в лесу он до сих пор. Не выдержала я, в город поехала. Примерно знала, где та повариха живёт. Ну а на районе добрые люди подсказали адрес.

— И что? Правда муж твой с поварихой этой?.. — мне по-женски жаль подругу.

— Правда, Лера, правда, — на Шуре лица нет. — Оказывается, устал муженёк от жизни со мной, от троих детей. Лямку он в деревне тянуть устал! — снова хлопает по столешнице. — Говорит, другую люблю. Так что теперь он у нас городской филин. Бес в ребро. Чтоб его…

Есть на свете тупые гадливые мужики, и ничего с этим не поделаешь. Нормальных женщин им не надо. Им надо таких, как Анька или повариха эта — охотниц до кредитов. Тянет кобелей на приключения не от большого ума, а совсем от другого места.

Я успокаиваю Шуру, она меня — так и сидим. Настроение шикарное…

— Иди мойся, — в кухню заходит Поля. — Полотенце чистое в бане положила и халат.

Пойду. Надо смыть с себя запах пожара и негатив. Насколько это вообще возможно.

***

Под утро ко мне в дом прибежали волки и, размахивая телефоном, в панике сообщили, что звонила Поля. Крыли матом наперебой — я не сразу врубился, что происходит. А когда понял, рванул в Любушки.

Как добрался до Васькиного дома — помню плохо. Ещё и по окраине деревни зверем проскакал. Но я бежал быстро, и меня, видимо, приняли за большую собаку. Слава луне, обошлось без паники.

— По-о-оль! Поля, принеси ему что-нибудь! Срам прикрыть! — кричит Шура, отвернувшись от меня.

А мне пофиг сейчас, что я посреди двора с голой задницей… И не только задницей. После нехилой пробежки и превращения конкретно сдавило грудак, а в голове бахает пульс. Стою сиплю, глазами бешено вращаю — слова выдавить из себя не могу.

— Маша спит ещё, — Полина припечатывает к моей груди аккуратно сложенную простынь, — Лера в бане моется.

Это всё, что сейчас нужно знать — мои девочки в порядке. Выдох.

Обернувшись простынёй, сажусь на лавку у забора и кошусь в сторону Лериного дома. Нет его больше. Я, конечно, за её переезд в стаю, но не такой же ценой. Понять бы ещё, что произошло.

— Как всё случилось? — хриплю, глядя на Шуру и Полю.

— Сама ничего не поняла, — шаманка машет рукой, — пусть рысь расскажет.

Она уходит в дом, а кошка устраивается рядом со мной.

— Вчера рано утром к Лере приехала подруга, Аней зовут…

— Знаю такую, — киваю. — Почему не сказала, когда звонила? — наезжаю на рысь.

— Так связь прервалась! — оправдывается с большими глазами. — Ходила Аня — нос везде совала, а потом уехала… Вечером мы с Лерой пошли в лес прогуляться с детьми, после за творогом к бабке какой-то. Короче, повезло, что заблудились мы и по деревне до полуночи шарились. Так бы неизвестно чем всё закончилось, — кивает в сторону пепелища.

Повезло. Не то слово!

— Ты думаешь, Анька подожгла дом? — в голове уже крутятся варианты наказания «подруги».

— Я уверена!

Если это Аня сделала, то ей крышка. Я её без всего оставлю. Разом. Жить будет, но хреново.

— Иди в дом, — тихо отдаю приказ кошке.

И она идёт. Молча. Так, словно я всё ещё её вожак.

Мне просто надо пару минут побыть в одиночестве. Собрать мысли в кучу и взять себя в руки. От желания немедленно рвануть на поиски Ани сводит скулы, а башка гудит. Понимала эта тварь, что может натворить или не понимала, я не знаю. Да и не хочу знать. Похрен вообще. Найти и наказать.

— Привет, — тихий голос Леры выводит меня из транса.

Девочка в банном халате с влажными волосами пытается улыбнуться. Но у меня сейчас не то выражение на роже — к улыбке точно не располагает.

— Привет, — цежу сквозь зубы, пытаясь обуздать эмоции.

Получается из рук вон плохо. Не хочу пугать Леру, но пугаю.

— Я… извини, — ни к селу ни к городу выдаёт она.

Ёе глупая привычка извиняться ни за что выбивает из колеи. Мысли суетятся. Я много чего сейчас хочу сказать, но не получается — душу выворачивает наизнанку, а слова застревают в горле. Будто камнями подавился.

Рысь правильно сказала — «повезло», что в момент пожара Леры и Маши не было в доме. Вот только полагаться на удачу нельзя. Я не должен оставлять моих девочек одних и точка.

— Это я должен просить у тебя прощения, — встаю с лавки, а тело будто деревянное. — Прости.

Лера делает шаг назад. Она слышит моё «прости», но видит бешеного бородатого мужика, у которого непонятно что на уме. Она боится. Снова. Это не тот страх, что девочка испытывала ко мне — оборотню. Другое. Привычка не доверять своему мужчине родилась в её отношениях с мужем. Лера не понимает, что ни при каких обстоятельствах я не причиню ей боль — ни физическую, ни душевную.

— Я не сержусь на тебя, — ещё один шаг назад, замирает, — не за что… Вроде, — едва заметно пожимает плечиком.

— Я не должен был оставлять тебя и дочь. Это не повторится, — притягиваю девочку к себе за руку.