Дикий. Прирученный. Твой (СИ)

Тело стало невесомым, казалось, оно может улететь прямо к зеркальному потолку. Меня охватила дрожь. Я видела свое лицо в отражении, чувствовала каждое прикосновение, каждое мимолетное напряжение мышц внутри… Пыталась отвечать на ласки, но получалось неуклюже, и я просто отдалась этому моменту.

Словно сон на волнах. Накатывающее мучительное наваждение, с которым не хотелось бороться.

Стихия.

Даже если это не любовь, пусть так. Я устала бороться. Я грешница, и я хочу быть свободной.

Мы стали единым целым при свете угасающего камина. Последние отблески огня танцевали на коже Рохана, отражаясь от дорожек пота. Как много шрамов может вместиться на одной спине – отстраненно подумалось мне. И каждый я успела обвести пальцем.

Сейчас лицо альфы выглядело расслабленным, сытым. Даже морщинка между широких бровей разгладилась – и я ощутила мимолётный приступ гордости.

Стать женщиной во всех смыслах оказалось приятно.

– Тебе понравилось?

– Стирх... Выстрели в меня ещё раз, если это не так.

Он привстал, морщась от боли и посмеиваясь своей неуместной шутке, когда внезапно расслабленная атмосфера исчезла. Взгляд Рохана сместился на мои бедра. Точнее на внутреннюю их часть, где оставались капли крови, вызванные недавним событием…

15

Рохан

Злость на врага не могла перебить навязчивую мысль о том, что скоро все закончится. Как глупо. Я должен был сосредоточиться на деле. Найти то, что освободило бы нас всех – и навсегда! Избавило бы от постыдного рабского клейма, защитило бы будущих потомков. От человека же общего чада можно было не ждать.

Бессмысленное желание. Их женщины ничего не могли дать таким, как я. И мои собратья этим пользовались, отрываясь на славу. Когда ты так долго сидишь в клетке, терпишь боль, унижение, первым делом хочется утолить основные нужды.

Я не был исключением – просто хотел видеть нечто большее, чем закушенные до крови губы и отвращение во взгляде… А она была.

Говорила на равных, хотя носила постыдный ошейник. Проявляла неуклюжую заботу, старалась оставаться вежливой и аккуратной, и порой, к своему стыду, я начинал задумываться, что защитник – это не только иное название слуги. Иногда это тот, кто может закрыть спиной слабого и зависимого.

В день, когда эта мысль в очередной раз закралась в мою голову, я сорвался.

Наш план провалился. Вылазка на границу с самыми сильными и надежными волками не принесла успеха. Нас обстреляли с крыш, бетон под лапами взорвался тысячами осколков, и Ангмар приказал возвращаться. Я был в ярости. Мне хотелось выследить и убить каждого, кто пролил кровь собратьев, и только настойчивые речи Лейлы, старой боевой подруги, позволили удержать это желание в узде. Обессиленный, я вернулся в логово.

Лана закричала от ужаса, и какая-то часть моего разума подсказала, что кровь стоило бы смыть.

Она вновь с беспокойством кружила вокруг. Пустяковые раны для девчонки, наверно, казались концом света. Забота, тихий ровный голосок, нежные руки, сжимающие медицинскую иглу…

Слишком непривычная ситуация.

Да, я потерял контроль. Любой бы потерял от осознания, что что-то хорошее и ценное уплывает из рук. Будь то таинственный женишок, ждущий за пределами барьера, или раненый пес, делить ее не хотелось ни с кем!

– Оставайся со мной, – предложил я, теряя остатки разума.

Зачем ей это? Зачем оно мне?

– Ты можешь уйти, – соврал я. Но она не захотела, и это было последней каплей, удерживающей внутреннего зверя от безумия инстинктов.

Волки умеют любить, мы верим, что любая форма близости делает нас сильнее и возвышает над земными страданиями.

Мы предаемся страсти до изнеможения.

И какое же было блаженство видеть перед собой не напуганную жертву, а отзывчивую любовницу. Ту, что отвечает на поцелуи, всхлипывает и шепчет: «быстрее, я сейчас сгорю…»; сжимающуюся вокруг пульсирующего члена, принимающую его полностью, жадно и глубоко, с влажным звуком истекающих соков… Каждый рывок распалял сильнее. Хотелось укусить тонкую шею, вылизать лоно, жадно смять небольшую стоячую грудь...

И ни капли отвращения.

Она действительно хотела этого. Я видел по затуманенным миндалевидным глазам, из приоткрытого ротика вылетали стоны и рваные вздохи...

С трудом удалось сдержаться и не кончить первым. Длительное воздержание могло сыграть дурную шутку, и когда Иелана, распаленная, задыхающаяся, мелко затряслась подо мной, пытаясь свести вместе бедра, я стиснул зубы и излился внутрь спустя секунду после ее оргазма.

Волчьи предки, как долго я этого ждал.

– Тебе понравилось? – долетел сквозь сладкий туман ее нерешительный голос.

Я что-то ответил, пытаясь не показаться глупым юнцом, впервые познавшим женщину. А потом увидел кровь.

Не мою. Ее.

***

Стоя под душем, холодная вода которого хорошо прочищала мозг и жгла свежие раны, чудом не раскрывшиеся во время секса, я думал об одном. Невинна?

Да вы шутите!

Высшие эффиры, жены наследников и глав Домов, не могли быть девственницами. Я бывал на всяческих вечеринках, куда Макс водил гладиаторов для презентации и поиска спонсоров. Что там творилось – мерзко сказать.