Дикий цветок

Трудно поверить, что Джессике уже двадцать пять лет и она стала своего рода местной легендой, хотя мало кто ее понимает и по достоинству ценит. Ходили слухи, что Джессика спасла воина из команчей, которого нашла в весьма плачевном состоянии у ручья, протекающего невдалеке от Хоубаткера. Сайлас в то время отсутствовал в доме, занимаясь отправкой хлопка в Галвестон. Джессика поручила Типпи выходить индейца и отпустить на все четыре стороны прежде, чем о его присутствии узнают и вздернут на красном дубе, под которым сейчас сидел Джереми. Если слухи правдивы, то одинокий воин не мог быть никем иным, как лазутчиком, выбирающим место для очередного набега. В том, что Джессика вполне способна помочь враждебно настроенному индейцу, никто не сомневался. Все знали, что женщина считает, будто бы белые украли у индейцев их земли. Джереми верил слухам и считал, что доброта Джессики сослужила Хоубаткеру хорошую службу. В отличие от других поселений, страдающих от набегов жестоких команчей, город и окружающие его фермы никогда не подвергались нападению.

Джереми любил свою жену. Она была кроткой, покладистой и нежной, словно котенок. Камилла, скрутившись калачиком, мирно посапывала возле него ночью, а днем боготворила землю, по которой ходил ее муж. Она не устрашилась родить ему троих сыновей. Больше детей Джереми не планировал, так как впредь не хотел надолго расставаться с Камиллой. Впрочем, муж вполне отдавал себе отчет в том, что его жена, подобно камелии, цветку, в честь которого получила имя, быстро завянет, если ей придется выполнять обязанности и преодолевать трудности, с которыми приходилось ежедневно сталкиваться Джессике в Сомерсете. Из подобного рода соображений Джереми построил жене дом в городе и обеспечил ее достаточным количеством слуг, чтобы она наслаждалась комфортом, к которому привыкла. А тем временем Джессика, живя в Сомерсете, заботилась о том, чтобы ее семья и рабы ни в чем не знали недостатка. Она следила за работами во фруктовом саду и на огородах, могла быть медсестрой, врачом, учительницей и ветеринаром, а также руководила бесконечной вереницей домашней работы – уборкой дома, стиркой белья, шитьем, прядением, приготовлением пищи и консервацией. То и дело размеренность трудовых будней нарушало появление неподалеку дикого животного, или ядовитая змея, заползшая в дом, а то и вспышка малярии, несчастный случай или смерть раба.

Случалось, что Джереми качал головой в изумлении, пораженный силой воли молодой женщины, которую он впервые встретил на праздновании ее восемнадцатого дня рождения. Тогда на Джессике было парчовое бальное платье с приколотой на груди изумрудной брошью и атласные туфельки.

В толпе почувствовалось явное оживление при появлении фотографа-дагерротиписта[26] и его помощника. Эта парочка высадилась на пристани Сайласа. Хозяин съездил за ними и подвез в город. Фотограф поднимался вверх по реке от самого Галвестона и делал дагерротипы семейств, которые могли себе это позволить. Когда мужчина установил свое громоздкое оборудование, женщины собрали вокруг себя мужей и детей, дабы рассмотреть хитроумное изобретение, с помощью которого можно перенести точное изображение людей и пейзажей на медную пластину. Джессика передала свои обязанности Типпи и присоединилась к Камилле и Бесс, супруге Анри. На обеих женщинах были их самые лучшие платья. Рядом с матерями ковыляли двухлетние карапузы. Мужья бросились скликать отсутствующих сыновей. Джошуа, двенадцати лет, проводил время с Джейком Дэвисом и их общими друзьями. В июне исполнилось шесть лет Томасу. Он играл с Джереми Младшим (шесть лет) и Стефаном (четыре года) Уориками, а также с сыновьями Анри – шестилетним Арманом и пятилетним Филиппом.

Отцы нашли своих чад у огороженного выгона для лошадей позади мастерской кузнеца. Мальчики с восхищением взирали на жеребца изумительной бело-гнедой масти. Ноги у скакуна были в красивых белых чулках. Животное было сильным, но имело изящную шею и голову. Жеребец, выгнув шею, подозрительно косился на ребят. Особенно коня тревожил Джошуа. Мальчик влез на изгородь и пытался погладить жеребца ладонью.

– Конь на продажу, – сказал кузнец Сайласу. – Цена небольшая. Мне он достался в качестве оплаты долга. Кажется, вашему сыну он очень понравился. Не пора ли мальчику обзавестись собственным конем?

Джереми почувствовал, что Сайлас начинает сердиться, и поспешил ретироваться, пока искры не замелькали в воздухе. Ни для кого не было секретом, что Сайлас очень уж носится со своими сыновьями, защищая их от малейшей опасности. У Джессики за семь лет случилось два выкидыша. Друг по секрету сказал Джереми, что оставил надежду иметь еще одного наследника.

– Он еще маленький, – ответил Сайлас кузнецу, гневно сверкнув на него глазами.

Лучше бы занимался своим делом, а не лез, куда не просят.

– Маленький? – грубо расхохотался кузнец. – У моих сыновей собственные лошади появились, когда им еще и восьми не было. Если сажать мальчиков в седло еще в детстве, они никогда не узнают, что такое страх.