Дикий вьюнок

Наверное то, что со мной случилось потом, было самой настоящей истерикой. Единственное, что помню — бешеное желание убрать со своего тела этот мертвый рисунок. Вырвать его с корнем и растоптать в прах. А перед глазами шевелятся стебли, которых все больше и больше, которые все толще… Они скручиваются и наползают друг на друга, пока полностью не перекрывают собой все, что я вижу, будто пропускающее свет окно на улицу закрыли чем-то плотным и темным. Потом немного чистейшего безумия…

Очнулась я в своей коморке, рядом сидел отец, крепко прижимая мои руки к кровати. Оказывается, в беспамятстве я сдирала кожу ногтями так сильно, что местами чуть не сорвала клочьями. Слушая тихий голос отца, через некоторое время я поняла, что он пытается меня успокоить. Объяснить, что ничего ужасного не произошло. Просто вступила в силу кровь, да и рисунок появился сразу полноценным, потому он так сильно меня напугал.

— Кровь? — прошептала я, смотря на человека, которого в этот момент почему-то считала виновным в утреннем ужасе. Ведь он же… предполагал нечто подобное, но не предупредил?

— Кровь твоей матери. Кровь шайнарки.

Я застыла, вспоминая то, что слышала о шайнарах. Почти ничего.

— Она была?..

— Полукровкой, конечно же, — отец, наконец, меня отпускает. — Я надеялся, в тебе от них ничего не останется… Мне жаль.

Жаль? Я смотрела на хмурое лицо отца и понимала — ему действительно жаль. Только почему?

Мы говорили часа два, после чего я отдалено начала представлять, что теперь есть моя жизнь.

Чуждая людям раса шайнар проживала на стыке земель, на той стороне берега Великой реки и находилась с человечеством в состоянии неофициальной войны. Представители шайнарского народа, естественно появлялись на людских территориях, но все это были создания высокого ранга, каждый из которых сопровождался одним из королевских советников и охранялся десяткой из числа лучших королевских гвардейцев. А полукровок шайнары не признавали. Не говоря уже о таких как я, где крови всего на четверть. Для них нас просто не существовало и ни разу ни один чистокровный представитель шайнар не заинтересовался судьбой существа, подобного мне.

Но и для людей мы были совсем чужими, не людьми.

— Мне жаль, — повторял отец. — Я так надеялся…

Чистокровный шайнар напоминает живую картинку — его тело раскрашено множеством безупречных изображений окружающего мира. И они не просто нарисованы — в каком-то смысле они существуют, пусть и не в привычной нам реальности. Птицы летают, рыбы плавают, а цветы распускаются, нежась под мягкими лучами весеннего солнца. Основа шайнарской магии — жизненная сила окружающего мира: биение волчьего сердца, тявканье лисы, шорох осыпающихся лепестков. Люди долгое время пытались найти похожий способ черпать силу из природного источника, но безрезультатно. Шайнары проводят свою жизнь в окружении плотной сети творимых собственным организмом несуществующих, он от этого не менее реальных картин. По сравнению с их раскраской мой дикий вьюнок — просто мелочь, мелкая мошка по сравнению с поедающей мошек ящерицей. И все же наличие даже такой мелочи практически исключает возможность жить, как все обычные люди. Для окружающих я — шайнар и точка. Но, к счастью, в отличие от чистокровных — тот шайнар, за которого никто не вступится. Меня могут купить в театр и показывать за деньги жаждущим зрелищ посетителям. Завербовать при дворе и заставить работать против своих родственников, изначально отрицающих наше родство. Шантажировать всю жизнь, грозясь выдать мое местонахождение борцам за чистоту людской крови, цель которых — уничтожать таких мерзких существ, как я. Был еще один вариант, встречающийся чаще всех остальных, о котором отец умолчал, поэтому я узнала о нем гора-аздо позже… Наверное, к лучшему.

Когда в тот вечер, напугав меня до полуобморочного состояния, отец выходил из комнаты, неожиданно показалось, что он сильно постарел, сгорбился и даже руки безвольно болтались вдоль тела. Даже сквозь страх пробилась жалость. Так жаль…

Ночью в гостиной, что сразу за кухней, сильно кричали. Я не стала прислушиваться, хотя голоса были знакомые — отец спорил и ругался с дядей. Не знаю, о чем, но часто повторялись слова «деньги» и «убью».

Следующим утром отец вернул меня к бабушке. В небольшом домике практически у самого болота страшное известие о просыпающейся во мне шайнарской крови неожиданно перестало быть страшным.

Когда мы с бабушкой (которая была матерью отца) остались вдвоем, она рассказала то, что знала про мою мать. Оказалось, та пришла неизвестно откуда и некоторое время жила в этой самой деревне. Народу здесь совсем мало и никого особо не волновало, что чужачка наполовину шайнарка. Поэтому и мне боятся нечего…

И с отцом мать познакомилась, когда он приехал навестить бабушку. А вскоре отправилась вместе с ним в город. Через год отец привез на воспитание младенца женского пола, то есть меня, потому что мамы не стало. Подробностей бабушка и сама не знала, и мне не советовала спрашивать. Мать умерла родами, повторяла, запомни и смирись.