Дикий Восток. 1910. Часть 2

«А вот это я удачно зашел! На ловца и зверь бежит. Первого тома нет. Ну, и ладно. Нам второй куда важнее! Купить за любые деньги! Изучить, законспектировать и запомнить! Только потом надо будет припрятать, чтобы книга не бросалась в глаза. Пусть наши знания о Русской Америке будут якобы доморощенные, а не почерпнутые из надежного источника».

— Вот еще эту, пожалуй, возьму. Сколько она стоит? — Стараясь изобразить предельное равнодушие, профессионально сыграл привычный к торгам за раритеты Вяче. Впрочем, все оказалось куда проще. На заднем форзаце карандашом было аккуратно написано: «2 р. 30 к.». Эту сумму он и заплатил без дальнейших обсуждений.

На крыльце лавки Славка буквально ощутил большую физическую усталость. Провернул массу дел, а последнее приобретение и вовсе сняло нехилую гору с плеч, но на большее ни сил, ни времени уже не осталось. Все же хождение за покупками, да еще столь массированное — утомительное занятие.

Он никогда не понимал девушек, которые развлекались «шопингом». Но понять женскую душу Хворостинин давно отказался даже и пытаться, принимая любые прихоти слабого пола, как данность. «Хочешь получать от девушек удовольствие — терпи их прихоти». Вот такой простой принцип выработался у него с годами.

Убедившись, что все покупки уложены на телегу в полном порядке, Славка окликнул молодого, рябоватого возчика, стоявшего у доверху нагруженной мебелью ломовой телеги. На вид обычный крестьянин — ситцевая, успевшая выгореть и полинять за лето синяя косоворотка и простецкого вида шаровары, заправленные в крепкие кожаные сапоги. Среди прочих выделяла армейского облика фуражка с просветом на месте солдатской кокарды.

Это дало основание Вячеславу сделать некоторые предположения. И он не преминул их проверить:

— Тебя как зовут, братец?

— Иваном, барин, — сдернув головной убор, бодро отрапортовал, вытянувшись едва не во фрунт, возчик.

— Вольно, боец. Что недавно со службы вернулся?

— Так точно. Уволен в запас в прошлом годе.

— Ну, будем знакомы. Меня Вячеславом Юрьевичем зовут. — Привычно протянул ему руку и крепко пожал Хворостинин, вызвав немалое изумление вчерашнего солдата. — И никакой я не барин. Простой человек, как и ты, Иван. Поехали, что ли? Чего ждать?

— А вы что же, со мной, значится? Погодьте, я на облучок рогожку кину. — Засуетился ломовик.

— Не стоит. Зачем лошадку утомлять без дела. Пешком пойду, вот, как и ты.

Возчик, лихо заломив набекрень фуражку на русой, еще по-армейски коротко, остриженной, голове, осмотрелся зачем-то по сторонам, и только затем щелкнул вожжами:

— Но-о, пошла родимая!

Гнедая кобыла дернула хвостом, отгоняя редких по осени слепней, привычно навалилась грудью на скрепленные через хомут оглобли и колеса с тихим поскрипыванием сделали первый оборот. Несмотря на неказистость и скромные габариты, крестьянская лошадка оказалась крепкой и выносливой.

Она, не сбавляя шага, без особого труда одолела подъем на мост. Затем, бодро цокая подкованными копытами по брусчатке, двинулась, управляемая хозяином, по Дворцовой.

Здесь, в каменных подвальчиках лепились один к другому небольшие фруктовые лавки, в которых продавался золотой кишмиш, чернослив, курага и орехи. Ароматными грудами рдели алыми боками верненские* крупные яблоки. Первые лавки Славка благополучно миновал, но потом передумал.

Бросив мужику:

— Езжай дальше потихоньку, я догоню.

Сам стремительным носорогом сбежал по ступенькам вниз, в сумрачную прохладу сводчатого подвала. На табуретке посреди комнаты, перед широким прилавком, сидел на низкой табуретке одетый в меховую безрукавку средних лет худощавый татарин с черно-смоляной, короткой бородой. На бритой его макушке сияла золотым шитьем темно-синяя бархатная тюбетейка.

— Салам, уважаемый, а хороши ли яблочки?

— Вягаляйкемяссялам! Самые наилучшие, угощайтесь, эфендэ.*

— Не откажусь, — Вяче ухватил ароматный, яркий фрукт и, протерев о рукав, аппетитно вгрызся в сочную, хрусткую мякоть. — Вк-ку-сно, — почти промычал он, не прекращая жевать. — А дай-ка ты мне, братец, килограмма три, — заметив непонимающий взгляд торговца, попаданец поправился. — Штук двадцать накидай. И еще кишмиша фунт, и чернослива самого наилучшего фунт.

Получив все запрошенное, Вяче с полными руками покупок резво устремился вслед за успевшей почти скрыться из вида телегой. Возница, заметив нанимателя, со всех ног бегущего вслед, остановил лошадку. Тогда и Славка сбавил обороты. Сгрузив новые покупки у борта повозки, протянул возчику яблоко покрупнее.

— Вот держи, Ваня. Вкусные, зараза, и сочные — страсть. Угощайся.

Возчик рассыпался в благодарностях, словно «барин» совершил нечто выдающееся. От незаслуженной похвалы Славке даже стало не по себе.