Дикое домашнее животное

– Ты уж прости моих родственников, – пробормотала я. – Иногда их просто невозможно остановить.

– Ерунда, – отмахнулся он. – Это не самое страшное испытание в моей жизни. Хотя… Когда твой отец спросил о моих намерениях…

Я слегка напряглась и открыла глаза.

– …Вообще-то, я не собирался говорить ничего подобного…

Какое облегчение!

– Я знаю, что ты не имел в виду ничего такого, – ласково сказала я и погладила его по щеке.

– Ну… – смутился он. – На самом деле…

О нет! Только не это!

Я поцеловала его и не дала договорить. Поцелуй получился замечательным, но через какое-то время он все же закончился.

– Послушай… – начал Игорь. – Скорее всего, это несколько преждевременно, но…

Да что же это такое!

Впрочем, я знаю, что это такое – расплата за мою трусость.

Как же я могла дотянуть до последнего?

Ну, что ж… Сама виновата. Заварила кашу – вот теперь и расхлебывай.

– Нет, – сказала я и почувствовала, как холодеет в груди.

– Чего – нет? – не понял он.

– Ничего нет.

Он смотрел на меня. Я видела, как меняется его лицо.

Ему было больно, и я собиралась сделать ему еще больнее.

Да, это жестоко. Но будет гораздо более жестоко позволить ему сказать те самые слова и затем отвергнуть.

– У нас с тобой ничего не получится. Я просто испорчу тебе жизнь. Рано или поздно, но ты все равно поймешь, что был прав. Так что уж лучше я сама тебе во всем признаюсь.

Я помолчала. Потом проглотила комок в горле и продолжила:

– Ты был прав: я испорченное избалованное создание. Я эгоистка до мозга костей, и никто мне не нужен. Даже ты… Прости.

Впервые в жизни произнесла вслух правду о себе и поняла, что я чудовище.

Он ничего не сказал, ни о чем не спросил. Просто открыл дверь и ушел.

* * *

Теоретически я должна была бы уреветься этой ночью, но странное дело – стоило мне только опустить голову на подушку, как я тут же провалилась в черный вязкий сон без всяких сновидений.

Наутро проснулась вся разбитая, с горьким привкусом во рту.

И состояние, и настроение в первый день вновь обретенной свободы были ужасными. Единственное, чего хотелось, – пролежать остаток жизни в постели. Но Бруно вытащил меня из-под подушки и повел гулять.

Весь день я слонялась по квартире и пыталась наслаждаться одиночеством, но у меня ничего не получалось. Я везде натыкалась на вещи Игоря и чувствовала себя последней дрянью на планете. Что еще хуже – иногда мне казалось, что я просто дура.

Вечером из аэропорта позвонил папа.

– Привет, дор-рогая! Как дела?

Ну что тут ответишь?

– Спасибо, все в порядке, – ответила я так бодро, как могла.

– Передай своему молодому человеку, что он нам с мамой очень понравился.

Разумеется.

– Обязательно передам, – жизнерадостно пообещала я.

Не расстраивать же его перед самым вылетом.

– Ну, тогда все, целую. Объявили посадку. Что тебе привезти в следующий раз?

«Привези мне, батюшка, чудище заморское для утех сексуальных» – некстати вспомнился анекдот, рассказанный на днях счастливым психологом. «Да что ты, доченька, такое говоришь?» – «Хорошо, начнем сначала: привези мне, батюшка, цветочек аленький…»

Я вздохнула:

– Ничего мне не надо. Сам приезжай. И пообещай, что в следующий раз мы с тобой куда-нибудь сходим вместе.

– Ладно, обещаю. А ты обещай быть умницей и не обижать своего молодого человека.

Я сглотнула.

– Хорошо… Я люблю тебя.

– Я тебя тоже. Оревуар!

Папа отключился.

За окном стояла летняя жара, а меня знобило. Поэтому сначала я полила мамин подарок – камелию, цветущую фантастическим розовым цветом, – затем надела кашемировый джемпер – презент от Антонины и Лосева – и замотала шею шарфом, привезенным папой из славного города Парижа.

А потом забралась с ногами в кресло-качалку, которое подарил мне Игорь (неужели он сделал его своими руками?), и включила канал MTV.

Лучшие друзья девушек не бриллианты, а телевизоры.

Глава 22

– Слушай! Он такой классный! Я и не думала, что такие еще встречаются.

Антонина уже минут пятнадцать распевала Игорю дифирамбы. Я же упорно отмалчивалась.

– А давайте все вместе куда-нибудь сходим? – фонтанировала подруга. – Отличная идея! Сейчас позвоню Лосеву, он нам что-нибудь организует.

Она схватила телефон и принялась искать номер своего дорогого психолога.

– Пожалуйста, не надо! – попросила я, но она меня не слушала.

Ну что ж… Оставалось последнее средство.

– Тоня, – угрожающе произнесла я. – Прекрати немедленно.

Антонина вздрогнула и уронила телефон на пол. Хорошо, что у меня в кабинете напольное покрытие.

– Подними телефон, сядь и выслушай меня, не перебивая… Пожалуйста.

Она открыла рот, потом закрыла его, покорно подняла свой мобильник, села в кресло и замерла, ожидая объяснений.

Я помолчала, подбирая слова.

А хоть заподбирайся: правда – она и есть правда. И никакие слова не изменят сути.

– Мы расстались, – откашлявшись, произнесла я. – И мне не хочется говорить об этом. Это больно.

Оказывается, это действительно больно.

Она смотрела на меня, широко раскрыв глаза.

– Бедная ты моя, бедная, – сказала наконец Антонина. – Что же ты наделала, а?

Мне захотелось огрызнуться, но сил не было.