Дикое искушение (ЛП)

— Это так? — Мэтт был заинтригован. Он последовал за ним и сделал глоток из стакана, наблюдая, как дон Амато делает то же самое.

— Чертовски верно. Но «Мафия» — клуб исключительно для мужчин. Женоненавистничество глубоко укоренилось. Это укоренилось в его корнях. Даже у самой способной женщины не будет ни малейшего шанса положить в дверь свою красивую туфельку.

Как только он закончил фразу, словно прямо в очереди, двойные двери из красного дерева в его кабинет бесцеремонно распахнулись. Франческа вошла, высоко подняв подбородок и уверенно расправив плечи. Мы с Мэттом встали, обернувшись и увидев, как она с важным видом входит, толстые каблуки ее ботинок ревели при каждом уверенном шаге, который она делала к нам.

Она не удостоила нас ни единого взгляда, подошла прямо к тому месту, где сидел дон Амато, и поцеловала его в лоб, прежде чем приветствовать нас.

— Джентльмены, — ничего, кроме короткого кивка и сухого приветствия. Если бы я не знал ничего лучшего, я бы назвал ее заносчивой испорченной девчонкой, но ее поведение должно было показать нам, что в ее глазах мы не желанные гости. — Ты звонил мне, дядя?

— Да, дорогая. Ты познакомилась с Лиамом и Мэтью Баттальей. Они пришли поговорить с тобой.

Ее взгляд был обращен на нас, раздраженная бровь протестующе приподнялась, ожидая, пока кто-нибудь из нас перейдет к делу.

Мэтт поставил свой стакан на стол, встал, чтобы как следует поприветствовать Франческу, взял ее руку в свою и поцеловал ее кожу.

— Мисс Амато, приятно видеть вас снова.

— Мистер Батталья, — поприветствовала она его в ответ, улыбка на ее лице была вызвана манерами и ничем иным. — Чем я обязана удовольствию от вашего визита?

— Мы пришли поговорить с тобой о предстоящей свадьбе.

— О верно. Слушаю, — она вырвала руку у Мэтта и скрестила руки перед собой, защищаясь.

— Да, это. План претерпел некоторые корректировки. Ты больше не выйдешь замуж за Лиама.

— Это замечательные новости! Итак, все кончено. Я свободна? — ее лицо полностью изменилось. Глаза ее ярко блестели от волнения, в искренней улыбке, озарившей ее лицо, читалось облегчение.

— Не совсем. Я пришел сюда, чтобы подарить тебе это кольцо как символ твоей помолвки со мной, — Мэтт вытащил маленькую черную коробочку и протянул ей ее.

Лицо Франчески побледнело, ее улыбка полностью исчезла, а ее грудь застряла в вдохе, который не хотел выпускать воздух обратно. Она застряла, переводя взгляд с коробки на лицо Мэтта, застыв на своем месте. Ее челюсти крепко сжались, и она быстро повернулась, чтобы встретиться взглядом с Энцо, ища подтверждения.

— Ты не можешь быть серьезным.

— Это правда, дорогая. Ты выйдешь замуж за Мэтта, а не за Лиама. В конце концов, он для тебя лучше, — слова дона Амато хотели обезоружить, но они подействовали, как бензин на уже бушующее пламя.

— Вы, мужчины, чертовски неправдоподобны.

— Язык, Франческа.

— Нет. Я не буду следить за своей речью и тоном, когда ты швыряешь меня, как будто я чертова игрушка. Я не та вещь, которую ты можешь передавать друг другу, если это соответствует вашим интересам. Это фигня.

Франческа не только разозлилась, ей было больно. Она имела на это полное право, но это все равно ни черта не изменило бы. — А ты? Это все твоя вина, не так ли? — она продолжила, тыкая пальцем в грудь Мэтта, как будто это было оружие, в то время как его единственным ответом была злая ухмылка, которая скрывала больше, чем он пытался показать.

— Достаточно! — взревел дон Амато, вставая со своего места. — Решено. Комиссия согласилась на это изменение, и церемония состоится, как было запланировано ранее, — он повернул ее к себе и крепко схватил за плечи. — Во-первых, вы женитесь не по любви. Ты никогда не женилась по любви. Так какая разница, если вместо Лиама будет Мэтт? Не груби, Франческа, и просто прими подарок. Мы не хотим оскорблять Батталья.

Франческа выхватила коробку из рук Мэтта и выбежала из кабинета, мой брат пошел по ее следу.

Я смотрел, как они исчезают, и не мог сдержать растущего во мне веселья. Моему большому плохому брату предстояла поездка всей его жизни, и почему-то казалось, что он хотел оказаться в этой карете, какой бы бурной она ни была.

Вскоре мои мысли уступили место ощущению, будто пара глаз сверлит мой череп. Я обернулся и увидел, что дон Амато смотрит на меня, в его глазах не было ничего, кроме презрения.

— Дон Амато… — начал я, надеясь, наконец, рассказать ему в лицо, что произошло той ночью, поскольку у меня не было такой возможности.

— Я знаю, что ты ее не убивал, — он прервал меня.

— Я этого не сделал. Я держал ее на руках, пытался остановить кровотечение, но шансов у меня не было. Я не выразил вам своих соболезнований, и если это вас утешит, то каждый из этих ублюдков поплатился жизнью за то, что они сделали.

— Я знаю. Ты добрался до них раньше меня, — я посмотрел на него озадаченно. Почему он все еще настаивал на этом союзе, если знал, что мы не имеем никакого отношения к несчастной смерти его дочери?

— Откуда вы знаете?