Дикое поле

Быстро прибежал кузнец. Тимофея отвязали от столба, заставили спуститься с возвышения на землю и начали снимать оковы. Рядом, держа наготове веревки, стояли слуги Джафара — два рослых турка. Тем временем к столбу вытащили нового пленника, и все внимание работорговцев обратилось на него. Кузнец уже расклепал браслеты на ногах и принялся за наручники. Головин вел себя смирно, но как только его руки стали свободны, внезапно нанес сильный удар в живот турку, который готовился стянуть ему запястья веревкой.

Тело тоже может стать страшным оружием — так любил говорить своим ученикам монах Сильвестр, обучая их премудростям рукопашного боя. Жилистый и поджарый, он не раз поражал отроков своим умением: играючи перебивал ударом стопы толстые слеги, руками ломал подковы, с завязанными глазами точно попадал кулаком в болтавшийся на веревке глиняный кувшин, на лету пробивал пальцами подброшенные тыквы и не боялся безоружным выйти против нескольких вооруженных противников, даже конных.

«Безоружный, но умелый все может, — бывало, посмеивался Сильвестр, показывая учеником испытанные веками приемы. — И конного спешит, и оружие добудет, и сам на коня сядет. Потейте, отроки, кулак ещё не раз выручит!»

Не ожидавший нападения турок мгновенно сложился пополам и осел на землю, но тут же завалился на бок и затих. Кузнеца Тимофей просто оттолкнул, а сам резко отпрыгнул в сторону. Еще никто не успел понять, что произошло, а он уже сбил с ног одного из стражников и выхватил у него из ножен акинак — тяжелую саблю с загнутым расширяющимся концом. [25] Второй стражник получил удар ногой в лицо и рухнул рядом с первым. Ну, кто здесь недавно с презрением называл казака рабом?

Вскочив на возвышение, Тимофей взмахнул саблей. Тонко свистнула остро заточенная сталь, и обещанная смерть нашла надсмотрщика: тело упало на прокаленные солнцем камни, а окровавленная отсеченная голова отлетела и бухнулась на колени одного из работорговцев.

Сеид тонко завизжал, как слепой, выставил перед собой руки и шустро кинулся в толпу. Чинно сидевшие вокруг купцы вскочили и бестолково заметались, не зная, где спрятаться от бешеного урус-шайтана. О, Аллах, зачем только этот дурак Джафар позволил снять с него цепи?

А Тимофей уже достал второго убийцу, насквозь проткнув его клинком. Третий кинулся наутек, но казак в два прыжка настиг его и одним ударом надвое развалил бритую голову. В мановение ока вокруг Тимофея образовалось пустое пространство: никто не хотел рисковать жизнью, подставлять шею под сверкавшую в руке урус-шайтана саблю. Казак понял, что внушает татарам почти суеверный ужас, и смело двинулся вперед — он решил прорваться к морю и захватить лодку. Но к морю пешком не добежать, поэтому в первую очередь надо добыть коня.

На выходе с площади образовалась давка. Работорговцы стремились поскорее оказаться подальше и ломились, напирая на стражников, которые расталкивали их, чтобы добраться до русского и убить его. Наконец им удалось продраться через толпу испуганных купцов. Лучники быстро выдернули из колчанов стрелы и положили на тетиву. Луки натянулись. До уруса не больше трех десятков шагов, а на таком расстоянии только слепой не всадит в цель стрелу.

Тимофей замедлил шаг: напротив него выстроились в ряд семь лучников. Татары — меткие стрелки, и спрятаться от их стрел здесь просто некуда. И увернуться не успеешь, они могут спустить тетиву не разом, а по очереди, учитывая промахи выстреливших раньше. И нет щита, чтобы прикрыть голову и грудь. Неужели конец? Он сумел отомстить за вчерашнюю резню, но и сам ляжет на площади невольничьего рынка. Наверно, пора проглотить сбереженный им знак тайного братства? Казак языком вытащил из-за щеки маленький золотой цветок, но тут совершенно неожиданно между натянувшими луки стражниками и сжимавшим саблю русским бросился толстый Джафар.

Широко раскинув руки, жирный турок встал грудью перед лучниками, закрыв собой урус-шайтана. Лицо Джафара было смертельно бледным, пот струйками стекал по вискам, двойной подбородок мелко дрожал.

— Нет! Нет! Стойте! — закричал он срывающимся голосом.

— Он помешался, — пробормотал кто-то из работорговцев, сгрудившихся за спинами стражников.

— Отойди! — заорал старший стражник. — Он убьет тебя!

— Нет! — с решимостью обреченного завопил Джафар. Опустив одну руку, он выдернул из-за пояса большой кошелек. — Живым! Возьмите его живым! Я дам три золотых!

Натянутые тетивы немного ослабли. Три золотых — хорошие деньги!

— Четыре золотых! — Джафар встряхнул кошелек, и звон золота заставил натянутые луки опуститься.

Турок тут же юркнул за спины стражников, торопливо прикрывшихся щитами. Но идти на сближение с русским им все равно не хотелось, даже за четыре золотых. Зачем покойнику деньги?

— Арканы! — скомандовал старший.