Читаем Дикое поле. Приднестровский разлом полностью

Ближе к сумеркам народу еще прибавилось. Два десятка неизвестно откуда прибывших автобусов изрыгнули сотни молодых людей, немедленно влившихся в беснующуюся толпу. И слухи, один безумнее другого, наполняли столицу, неведомо как проникая в закрытые обывателями двери, парализуя волю животным страхом. Гроб с покойником, нервно подергиваясь, рывками плыл над толпой, заполнившей пространство между площадью Победы и бульваром Негруцци.

Едва стемнело, как над головами взвились факелы. И над мрачным похоронным шествием взметнулся тысячеголосый рев. Демонстранты крушили витрины, избивали случайных, не успевших спрятаться прохожих, обдирали руки о гранитные цоколи домов, словно хотели крови любой ценой. И тогда над головами взорвался лозунг: “Кровь за кровь!”

А случилось вот что. Молдаванина Руслана Боянжиу сбила машина. Милиция задержала шофера и установила, что он был в нетрезвом состоянии. Предстоял суд. Что же касается несчастного Руслана, то его нужно было просто похоронить по-человечески. Но ему не повезло. Его смерть совпала с лихорадочным поиском героев, способных стать знаменем национального возрождения. Поэтому было объявлено, что Руслана убили русские. А гроб превратили в знамя и таскали его по городу.

Кстати, позже в здании суда, куда набилась толпа народнофронтовцев с целью устроить еще один националистический митинг, неожиданно выяснилось, что шофер-то вовсе и не русский, а тоже молдаванин. Растерянные патриоты какое-то время не могли прийти в себя. В зале повисла тишина неопределенности. Но уже через мгновение из чьих-то уст вылетела фраза:

— Кого вы судите? Молдаван нельзя судить!

Но это, повторяю, было потом. А в те дни, покуда продолжались факельные шествия, упорно распространялся слух, что Руслана убили русские. И не просто убили, а еще и выкололи глаза, вырвали язык и оставили записку: “Ты хотел иметь свой язык — получай”.

Мы позабыли однажды, что Слово и Бог — синонимы. И выросли на утверждении: язык — средство общения. И все. Но формула — она и есть формула, поэтому в повседневной жизни о ней никто не думает. И правильно. Потому что любая формула мертвеет на глазах сразу же после ее выведения. А бывает и хуже — становится собственной противоположностью. Если хочешь общаться, язык будет средством общения. А нет — он станет средством разобщения. Что и произошло.

С конца 80-х в Молдавии, как и во многих других республиках, языку стали придавать какое-то сакральное, мистическое значение. Создавалось впечатление, что язык сам по себе способен решить все проблемы. Что язык напоит и накормит, сделает слабых сильными и по-настоящему независимыми. То есть язык сделали средством формирования национального и государственного самосознания. Почему так происходило? Да потому, что новые суверенные государства формировать было более не на чем. Нечем было подтвердить свою государственную состоятельность. Поэтому с помощью языка новые лидеры возбуждали элементарный племенной инстинкт, за которым прятали неспособность решать как экономические проблемы, так и проблемы государственного строительства. То есть язык не просто стал средством политическим, он был призван прикрывать самые нечистоплотные политические интриги, самые разнузданные политические программы.

Забегая вперед, можно сказать со стопроцентной уверенностью, что с помощью языка ничего не удалось решить. Обнищавший за десятилетие независимости молдавский народ, расползаясь по миру в поисках заработка и куска хлеба, уже готов говорить на любом языке — лишь бы выжить. Да и что это за независимость такая? Вся внешняя и внутренняя политика ведется под присмотром различных международных организаций. Направление реформ определяется со стороны. Даже собственный бюджет принимается под диктовку Международного валютного фонда. В чем независимость? В возможности видеть свой флаг на флагштоке у здания ООН? В языке? Невольно напрашивается мысль о том, что маленькие страны в современном мире не могут быть независимыми. Они могут только выбирать ту или иную зависимость. Да и то не всегда.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Рыбья кровь
Рыбья кровь

VIII век. Верховья Дона, глухая деревня в непроходимых лесах. Юный Дарник по прозвищу Рыбья Кровь больше всего на свете хочет путешествовать. В те времена такое могли себе позволить только купцы и воины.Покинув родную землянку, Дарник отправляется в большую жизнь. По пути вокруг него собирается целая ватага таких же предприимчивых, мечтающих о воинской славе парней. Закаляясь в схватках с многочисленными противниками, где доблестью, а где хитростью покоряя города и племена, она превращается в небольшое войско, а Дарник – в настоящего воеводу, не знающего поражений и мечтающего о собственном княжестве…

Борис Сенега , Евгений Иванович Таганов , Евгений Рубаев , Евгений Таганов , Франсуаза Саган

Фантастика / Проза / Современная русская и зарубежная проза / Альтернативная история / Попаданцы / Современная проза