Дикое поле. Приднестровский разлом

Вот так и было образовано государство. В общем-то — от безысходности. Но при этом не был нарушен ни один закон ни бывшего Советского Союза, ни Молдавской ССР. Наоборот, тогдашние законы нарушал молдавский парламент. Приднестровцы были свято убеждены в том, что, приняв Акт о независимости, Молдавия встала на путь сепаратизма и разрушения единого государства. Поэтому для них было единственным выходом — отмежеваться от сепаратистов, возродив собственную автономию в рамках Советского Союза. А если уж быть честным до конца, их не очень волновало, какое имя в этот момент носит Россия, — они хотели быть с Россией. Кстати, они никогда не заявляли и о своем уходе из Молдавии. Это Молдавия ушла из Союза, а следовательно, и от них. Впрочем, во времена революций законы мало кого интересовали. На первый план всегда выходила пропаганда.

Обвинение в том, что Приднестровская республика является самопро-возглашенной — тоже из области фантомных представлений обработанного пропагандой сознания. Есть ли хоть одна страна в мире, которая в свое время не провозгласила бы себя сама? Нет таких стран. Более того, государства, как правило, создавались и провозглашались отдельными социальными группами населения. Как это и произошло на глазах приднестровцев в Молдавии. Там решение о создании независимого государства принял парламент, подстегиваемый сборищами на площади. Приднестровье, может быть единственное в мире государство, созданное на основе референдума. За его создание проголосовал весь народ — более 90 процентов голосовавших.

Кишиневскими газетами была пущена “утка”, что Приднестровье образовано “рукой Кремля”. Если бы! Если бы это было так, тогда, может быть, во время боевых действий 14-я Российская армия не пряталась бы за заборами своих воинских частей, а сама ПМР не переживала бы блокаду за блокадой. Действительно, приднестровцы неоднократно, начиная с осени 1990 года, когда появились первые жертвы, ездили в Москву к еще союзным руководителям, просили о помощи. Их даже принял один раз Горбачев. Несколько раз принимал Лукьянов, обещал поддержать. А потом выяснилось, что за спиной приднестровцев вел совсем иную игру, пытаясь использовать республику в качестве разменной карты на переговорах с молдавскими политиками: если подпишете новый союзный договор, мы вам взамен утихомирим Приднестровье. Более того, когда в декабре 1990 года депутаты Верховного Совета СССР от Приднестровья Николай Костишин, Борис Палагнюк и Юрий Блохин выдвинули предложение признать ПМССР, именно Горбачев и Лукьянов сделали все возможное, чтобы это предложение заблокировать. А ведь это признание могло предотвратить кровь.

Таким образом в 1990 году на берегах Днестра было создано, если не считать гагаузской автономии, два государства. Одно, Молдавия, где главным приоритетом стали права одной нации, было признано международным сообществом. Второе, Приднестровье, взявшееся защищать просто права человека, не признали. Пока.

Невольно, совсем того не желая, Приднестровье оказалось в оппозиции к миру. Почему? Потому что возжелали возлюбить не нацию, а человека? Потому что не вписались в уже очерченные схемы распада? Потому что захотели сохранить свои традиции и культуру? Потому что пунктуально, слепо, глупо придерживались советских законов и международного права, не замечая, что мир уже в корне изменился и права конкретного, беспомощного человека оказались лишними? Или потому, что даже их бронетранспортеры сверкали заповедью “Не убий!”?

Благословение на кровь

Поход на Буджхак

Из той же категории людей, что кидались под танки и громили здание МВД, премьер-министр Молдавии Мирча Друк сформировал отряды волонтеров и, придав им в помощь вооруженный отряд полиции особого назначения, отправил наводить конституционный порядок в Гагаузию. Отряд получил благословение от того же депутата-священника Бубуруза и от тех же депутатов-писателей, что вроде как утихомиривали толпу погромщиков. Увещевали они ее, надо сказать, довольно странно. С одной стороны, главный редактор газеты Народного Фронта “Цара” Николае Дабижа, поэты Виеру и Лари вроде бы призывали распоясавшуюся толпу к спокойствию, а с другой — их речи изобиловали такими призывами, что становилось ясно: спокойствие вождям “фронтистов” ни к чему. Они открыто бросали в толпу имена “врагов” и открыто же призывали с ними расправиться. Оставалось только определить очередность. Первыми оказались гагаузы.