Дикое Сердце 1 часть (ЛП)

- Понимаю, тебя это удивляет. Странно, но это так. В детстве у меня не было друзей. Мать не разрешала их иметь. Ее огромная любовь окутала меня ласками и заботами. Я никогда не ходил в школу, учителя были мне как слуги, лишь более уважаемые, служащие за плату, рассыпающиеся перед единственным учеником в похвалах и заискиваниях, ведь родители превосходно платили. Конечно, в Кампо Реаль было много детей и мальчиков, но им не разрешалось приближаться ко мне, как и мне приближаться к ним. Ты стал чем-то новым и другим. Помню тебя, как сейчас. Когда тебя привели, мрачного, угрюмого, дикого, как лесного кота. Было в тебе что-то сильное, свободное и пленительное, что я позавидовал тебе. Да, позавидовал, Хуан. Я считал за счастье, когда ты позволял мне идти за тобой по полям, повторять твои подвиги, и я без колебаний пошел бы за тобой, не предпочти ты уйти один. Вижу, ты удивлен.

- В действительности, ты казался мне королем, а я рядом с тобой меньше пса.

- Возможно, другим так казалось, но не мне. Для меня ты был королем, а я не знал суровых радостей твоего детства. Ты мало изменился, Хуан. Тогда ты также смотрел на меня, как сейчас, угрюмо и хмуро, но торопился помочь и защитить, если видел в малейшей опасности. Помнишь?

Хуан опустил голову. Его сильные кулаки, как булавы, сжались. Он словно погрузился в себя, опустился в бездну заветных чувств, в мир печали, злости и зависти, в которых барахтался, как потерянный. А голос Ренато звучал еще задушевней, по-братски, сердечно и искренне:

- Я хочу, чтобы ты остался со мной, Хуан. Чтобы сменил одежду моряка на эту одежду, которая так тебе идет, использовал во благо свою храбрость и силу и как я мечтал, стал мне другом, соратником, братом… Да, братом. Отец это сказал, и я не забыл его слова. Я назначаю тебя управляющим Кампо Реаль. У тебя будут деньги и власть, и ни перед кем не нужно будет отчитываться.

- Управляющий Кампо Реаль? – в совершенном замешательстве Хуан поднял голову, ища правды в глубине голубых глаз, братских, верных ему, и у него заколотилось сердце. – Ты правда подумал об этом? Один решил? Донья София меня ненавидит.

- Не будем преувеличивать. Не отрицаю, ты не был ей симпатичен. По правде, я думаю, дело не в этом; просто ее материнская огромная любовь всегда видит меня маленьким и беззащитным. Не обижайся, Хуан. Моя бедная мать не понимает некоторых вещей. Это ее мир, но уверен, она поймет все, как только немного пообщается с тобой. Она слишком чувствительна и добра. Ты ее постепенно узнаешь.

- Не думаю, Ренато. И хотя я всей душой благодарен за предложение, но не готов к этому.

- Не отказывайся сразу от предложения. Подожди немного и подумай. Останься на несколько дней, тебя ни к чему не принуждают. В действительности, ты и не должен давать утвердительный ответ, ведь ничего не знаешь. Это работа суровая и тяжелая, я полностью хочу изменить внутренний режим Кампо Реаль, покончить со старыми методами и вырвать клыки старому лису Баутисте, помнишь его? Раньше он служил у нас дворецким, потом главным управляющим. В настоящее время он презренный и нелепый тиран, против которого выступили мы с Моникой.

- С Моникой? – удивился Хуан.

- Да, Моника, моя свояченица, которая после тебя стала единственной настоящей подругой детства и юности, музой-вдохновительницей на целых пятнадцать лет.

- А почему ты не женился на ней?

- На Монике? – удивился Ренато. – Ну, даже не знаю, почему влюбился не в нее. Она была и есть чудесная. Больше я ладил с ней, чем с Айме, но сердцу не прикажешь. Однажды оно переменило курс, и меня пленило это создание, грациозное и очаровательное. – Ренато улыбнулся своим мыслям, ослепший в своем мечтании, не взглянув на изменившееся лицо Хуана, которое при упоминании имени Айме зажглось неистовой яростью. – Полагаю, ты не знаешь ее. Сожалею о недомогании, которое помешало мне представить ее, но это скоро произойдет. Я так счастлив, Хуан, беспредельно счастлив. А когда человек счастлив, легко быть великодушным. Я хочу, чтобы это счастье коснулось самого далекого угла моей усадьбы, чтобы самые униженные благословляли имя Айме, думая, что их благополучие пришло с ее появлением, потому что ее любовь сделала меня более человечным и добрым. Тебя это удивляет?

Только теперь он посмотрел на лицо Хуана и удивился его ужасному выражению. На смуглом, побледневшем лице горели огненные яростные черные глаза, губы сжались, и с них чудом не слетела его тайна.

- О чем ты думаешь, Хуан? Ты как будто вспомнил что-то не слишком приятное. Это заметно… Я предложил тебе остаться, даже не спросив ни о чем. Возможно, в твоей жизни есть любовь. Может быть, женщина…

- Будь они все прокляты!

- Хуан! – упрекнул Ренато, и недоумевая, спросил: – Тебя какая-то из них ранила? Тебе не повезло и попалась плохая женщина?

- А какая не плохая?

- Ну, не говори так. Недостойно порядочного мужчины проклинать их всех сразу. Согласен, одни хуже некуда; но другие – само благородство, чистые и невинные, каких только можно найти на земле.

- Ты говоришь о своей Айме?